"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Движения (Поэма)" - читать интересную книгу автора

были порывистые движения, лихая откачка головы и громкий голос. Носил он
тужурку из верблюжьей шерсти, высокие сапоги, зеленую тирольскую шляпу.
Когда купчая была уже совершена и запита и когда он сел в поезд и
поехал в Малороссию в свое имение Тростянку, которое нужно было продать,
чтобы внести деньги за Анненгоф, он, вообще удачливый в жизни, в первый раз
почувствовал неловкость. Имение было куплено очень дешево; доходность его
была проверена и ясна, земли было много, и дело было большое, какого и хотел
Антон Антоныч, и все-таки была какая-то неловкость, точно провели, как
мальчика, и, главное, - что поправить этого уже нельзя. На ближайшей
станции, где был буфет, он выпил подряд три рюмки водки, долго думал, чем
закусить, и закусил черствым хлебом. С другой большой станции, где поезд
стоял около часу, он послал телеграмму жене, Елене Ивановне, о том, что
купил Анненгоф. На другой день в его купе второго класса подсел внимательный
слушатель, сытый, лысый, с близорукими глазами и сиплой одышкой. Ему Антон
Антоныч рассказал подробно всю свою жизнь, начиная с малых лет и кончая этой
покупкой.
Антон Антоныч был поляк, католик. Вот как говорил он сытому с одышкой:
- ...Горбом, как сказать, - го-орбом собственным нажил!.. Эн'эргией
состояние, как сказать... Все! До единственной копейки все, вот з кулака!..
Верите ли, голубчик, - ну, та уж у вас и основания нет, как сказать, ни
малейшего, чтобы мне не верить, - мальчишкой из Кракова через границу пешком
прийшел: аттестат с училища садоводства, как сказать, сумка вот так сбоку, -
крейцера лишнего на подводу не было, на еврейскую балагулу, как сказать!.. К
пану одному объездчиком поступил, так я в роботу вцепился, как... как... как
зверь!.. как клоп впился, как... как черт за грешную душу, верите ли! Спал
на лошади - клянуся вам честью!.. Но-о только, скажу я вам, добрейший, -
быть самому хозяином или служить идти к какому-нибудь псу, извините за
выраж'ение, - это две огромаднеишие разницы, - это... это... эт-то Фед'от,
да не тот!.. Самолюбие у меня, верите ли, чертовское было, и уж какое я дело
изделаю - кончено! Аминь! Свято!.. Что? Нету? Програл?.. А я ззакушу зубы да
ва-банк!.. Нету? Опьять програл?.. А йя ввабанк!.. В турецкую кампанию
маркитантом пошел, - сено в кавалерию поставлял, - семнадцать тысяч
заработал, как сказать, в Бессарабской губэрнии пьять тысяч десятин земли в
аренду взял... мальчишка, клянуся вам богом: двадцать четыре года было...
А-ах, обчистили же меня, во-от общипали, как сказать, - как... как... как
гуся орьел! До единственного перышка все - голенький в один год, верите
ли!.. А йя в садоводы к одному помещику в Могилевской губэрнии... Пьять
десятин саду было, а йя ему сто десятин в два года разбил-засадил, клянуся
вам честью, - как зверь рылся когтями, как сказать... Слышать он не хотел, -
ногами-руками: "Сто десятин! Ай, боже ж, ратуйте: з ума сойшел, как
сказать"... А я говорю: "Эй, не упускайте случая, плакать будете потом, да
поздно!.." Хлюпал-хлюпал он носом (хороший был человек, дай бог ему, да дай
ему бог царство немецкое, место полковницкое!)... Ну, ррой, говорит,
коп-пай, говорит, сажжай, говорит... хе-хе-хе... Так уж я в него вцепился,
как... как арепей в кожух!.. Верите ли, какой сад вышел, я в-вам скажу!..
Это аж-аж-аж-а-аж!.. Сто десятин, - вы подумайте! Антоновка, апорт, ранет -
богатейшие в мире! Богатейшие в мире! Дно золотое человеку дал!.. На всю
губэрнию единственный сад такой, - честью клянусь... А тут есть слух, - лен
за границу требуют, и тут перекупщики уж порхают, нюхают везде, снуют
туда-сюда, - эге-ге, думаю... А у меня уж опьять перья, как сказать,