"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Молчальники (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

X

Стояла ранняя весна.
Примчавшись откуда-то с неведомых морей и гор, в прозрачном воздухе
колыхалась она, ликующая, радостная. И таял на улицах снег - оседал, рыхлел,
и бежали из-под него веселые, говорливые ручьи, свободные, сверкающие, как
оплотневшие на земле лучи солнца.
Стали воздушней огромные дома улицы, властно вросшие в небо и землю, и
в монастырском саду начинали просыхать аллеи и набухать почки на деревьях.
Было утро, праздник.
Только что кончилась ранняя обедня. В монастыре было молитвенно и тихо,
и было грозно и бурно на улицах.
Двигалась толпа народа, черная и живая на фоне матовой неподвижной
земли, и дрожал воздух от ее криков.
Приподнятые и застывшие, стояли у окон своих келий молчальники. Широкие
глаза их видели ярко каждое лицо, каждый шаг ног, каждую мелочь платья.
Толпа была сбродная, толпа была братская и единая... лапотник слился с
горожанином, рядом с оборванцем шел барин, как цветы, реяли в толпе молодые,
горячие, честные лица...
И на молчальников сразу надвинулось все, что они бросили в мире,
надвинулось и захлестнуло тугой петлей. Раздавленные и оттиснутые жизнью,
они смирились когда-то, но теперь увидели все трое, что на их высохшей коре
проросло семя новых надежд. Их головы, прильнувшие к холодным стеклам окон,
были горячи и тяжелы, как расплавленный свинец, и в истощенные тела
вливалась сила...
Где-то далеко, как внезапный гром... и вслед за ним взрыв ужаса и
боли... и новый гром... Точно мутное, желтое облако прошло перед глазами, и
в нем потонули пошатнувшиеся дома... И снова прозрачен воздух, и животно
бежит черная толпа... бегут, падают, широки шаги, глаза упали вниз и жадно
ищут твердую землю... А за толпою всадники... и страшный изгиб бьющих правых
рук, и в чьих-то мягких телах вязнут лошадиные копыта, как в осенней
грязи... Опять ползет откуда-то мутное, желтое облако, и кажется, что
качаются, трещат и падают дома...


XI

Из трех высоких и тихих келий вышли на улицу, тесно сплетясь руками,
о.Парфений, о.Власий и о.Глеб.
Улица была напуганная и сжавшаяся, как червяк под ногою, но в глаза
било весеннее солнце, звучное от тишины кругом, и, искрясь, смешливые ручьи
бежали из-под растоптанного снега. Окна домов были закрыты. Не было людей.
Были дома и солнце над ними.
И запели в притаившейся тишине молчальники: "Воздушного князя,
насильника, мучителя, страшных путей стоятеля, сподоби мя прейти
невозбранно".
Это были слова канона на "исход души".
Они шли на подвиг, сломившие печать молчания, шли на борьбу с огромной