"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастье (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Это было прежде всего непонятно и обидно, и от обиды в Никишке
подымалась сдавленная бессильная злость.


VII

Он пришел к избе вечером. Раньше он не хотел идти, несмотря на голод:
он боялся, что Мотя будет над ним смеяться, а жених ее смотреть на него
недоуменно-презрительными и самодовольными глазами.
Но, подойдя, он застал всех дома.
Жених стоял без фуражки на берегу и курил, блестя широким стриженным
под польку затылком, Фома прилаживал сиденья в лодке, нагнувшись так, что
была видна только его новая кумачовая завороченная рубаха, а Федосья
добродушно говорила дочери:
- Затейница, право слово, затейница! И чего не выдумает? На тот бок
кашу варить. Что она там, скуснее будет?
Глаза у нее были масленистые, и все лицо сияло одним простым и приятным
сознанием: дочь была пристроена, и помолвка справлена.
- Нет уж, мамочка милая, здесь кашу варить, это к моей физике не
подходит, - бойко отозвалась Мотя и свежей, зеленой веткой хлестнула жениха
по спине.
Тот обернулся и степенно, с папиросой в зубах, смеющийся и довольный,
протянул руки, чтобы вырвать ветку, но она извивалась, как уж, била его по
протянутым рукам, визжала и хохотала от удовольствия и избытка жизни.
- Ну что она выдумывает, срамница! - широко улыбаясь, качала головой
Федосья. - Вот смотри, надоест она тебе, - обратилась она к жениху, -
болтает день-деньской, угомону нет.
- Пускай болтает, - отозвался жених, - я вот это-то и люблю, что
веселая. Работа-то у нас скучная, да еще если и жена попадет скучная, куда ж
тогда деваться?
- А я буду звонить, звонить языком, пока в гроб не вгоню! - смеялась
Мотя. - Господи! выдумали дураки будильники какие-то. Из меня вот бы какой
будильник вышел, просто прелесть. Никому бы покою не дала!
- Жениха-то пожалей, что ж ты его так охаживаешь, - смеялся Фома из
лодки.
- Нужно его, ишь он недоимщик какой! - притворно-сердитым голосом
отозвалась Мотя и посмотрела на жениха букой.
Никишка все это видел и слышал из-за кустов. Опять в тысячный раз он
почувствовал себя лишним и тихо уселся под орешником, выжидая, когда они
уедут.
Вот Федосья вынесла прикрытый грязной тряпкой самовар, котелок для
каши, пучок сухой лучины и стала укладывать все на дне лодки, неуклюже
поворачиваясь в ней тучным телом.
Фома, взяв у будущего зятя папироску, с наслаждением закрывая глаза,
затягивался "турецким" и вспоминал, как один раз на охоте купец Зязин угощал
его сигарой.
- Вот это так штука! Толстенная! Курил я ее, курил почесть день
цельный... И дым сладкий, как сахарный, - говорил Фома.
- А как лодка-то? Спокойная? Не потечет? - спросил жених.
- Да не должна бы течь... Пока не текла... Я ведь ее смолил эту весну,