Глава 6.

Низкие орбиты Алексии. 7 часов 15 минут утра по местному времени…

– Рощин, почему отклонился от курса?! – Пришел гневный запрос на канале мнемонической связи.

Вадим не ответил. Мнемонику не составляет труда вмешаться в работу кибернетической системы настолько корректно, что потом ни один техник не докажет, что связь работала исправно.

Будь он ведомым у Сабурова, не поступил бы так, но командира прикрывают лейтенанты Хостер и Шебони.

Так получилось что из трех эскадрилий «Стилетто» после орбитального удара по космодрому и едва не завершившейся трагедией штурмовки, в строю осталось одиннадцать машин.

Вадим вылетел без ведомого, он вообще определил для себя, что станет действовать в отрыве от группы.

Сообщать Сабурову о принятом решении галакткапитан воздержался. Все же майор не настолько доверяет ему, чтобы заранее одобрить рискованную акцию.

Рощин со своей стороны, проанализировав опыт прошлой схватки, не стал указывать командиру на очередную тактическую ошибку в плане предстоящей операции.

Устраню сам… – Мысленно решил он. С истребителями Роя, что барражировали в районе пробоины, ребята справятся без его участия, Вадима беспокоила вторая ремонтная платформа. Во время прошлого вылета он пропустил момент появления истребителей противника, но зафиксировал приблизительную точку их старта. После катапультирования у него оказалось достаточно времени на анализ врезавшихся в память сигнатур, и, как думалось галакткапитану, он вычислил тот сегмент, откуда стартовали машины противника.

Информировать Сабурова, нервировать его перед боем, Рощин не стал, но в определенный момент «откололся» от строя, уводя свой «Стилетто» в сторону от рассчитанного курса.

– Майор, действуй по плану. – Передал Вадим по мнемонической связи. – Я прикрою группу от возможной атаки.

Ответа не последовало, впрочем, галакткапитан и не ждал его.

Его «Стилетто» двигался в режиме «тень», огибая уцелевшую после прошлой штурмовки платформу по широкой дуге, чтобы раньше времени не светиться перед сканерами противника.

Какие чувства он испытывал?

По-человечески было страшновато. Во время боев в скоплении О'Хара тактика аэрокосмических подразделений коренным образом отличалась от сегодняшней: схватки носили ожесточенный, но скоротечный характер, действовать в одиночку против превосходящих сил противника Рощину довелось лишь раз, да и то, он в любой момент мог ускользнуть в гиперсферу, и это обстоятельство придавало уверенности…

…Платформа внезапно окуталась уже знакомыми, кажущимися мутными гейзерами.

Мгновенный выброс миллионов металлических частиц означал лишь одно – группу Сабурова обнаружили.

Внимание Вадима сосредоточилось на показаниях сканеров, в прицеле которых находился небольшой (относительно масштабов платформы) клиновидный сегмент, зажатый между двумя выступами надстроек.

По другую сторону исполинского сооружения завязался бой между барражировавшими в районе пробоины истребителями и группой «Стилетто» расчищавших путь штурмовикам. Атака Сабурова велась с направления, где во время прошлого боя было уничтожено большинство управляющих кристаллами электромагнитных генераторов.

Есть…

На фоне распознанного вакуум-дока платформы обозначилось двадцать две сигнатуры истребителей Роя – резервная группа прикрытия, ожидавшая команды на старт в энергосберегающем режиме.

В первый момент Вадиму стало не по себе. Он все рассчитал верно, понял противника, сумел мысленно одержать верх в тактическом противостоянии, и в итоге, что дала его правота?

Один против двух десятков вражеских машин?

Вадим ментальным усилием отбросил лишние сейчас мысли. Он предполагал, на какой риск идет, и был готов действовать, не дав противнику получить явного численного преимущества в космосе.

Истребитель Рощина изменил курс, входя в сферу вражеского сканирования, Вадим сознательно отключил вуаль фантом-генераторов, ожидая предсказуемой реакции со стороны защитных систем диска.

Он не ошибся: из сотен «сопел», расположенных по периметру вакуум-дока, навстречу одинокому «Стилетто» выметнуло миллионы кристаллических частиц, но тут же в образованной ими защитной вуали образовался свободный стартовый коридор. Еще мгновенье и через брешь в защите на простор космического пространства вырвался первый истребитель Роя – ведущая машина группы.

Противник немедленно начал атаку, но теперь грозная механоформа не представляла для галакткапитана столь серьезной опасности, как некоторое время назад, когда Рощину пришлось пилотировать «Х-Страйкер».

«Стилетто» превосходил машины, разработанные на Корпоративной Окраине, по всем характеристикам. Вадим даже не почувствовал перегрузки, когда мгновенным включением корректирующих двигателей создал боковое смещение, выйдя из-под «лобового» огня атакующей его машины, и разминувшись с ведущим группы противника оказался в узком тоннелеобразном проходе – теперь «Стилетто» не снижая скорости несся по «стартовому коридору» оставленному защитными микрочастицами для собственных машин.

Прямой как стрела тоннель оканчивался открытым зевом вакуум-дока.

Вадим успел заметить две стартовые платформы, над которыми парили в ожидании сигнала, истребители противника, в следующий миг, подчиняясь мнемоническому приказу с внешних пилонов «Стилетто» рванулись, обгоняя корабль два десятка выпущенных залпом ракет.

Рощину было некогда наблюдать за результатами произведенного залпа, – его машина отвернула, избегая лобового столкновения с конструкциями надстроек, и филигранно вписалась в двадцатиметровый зазор между щитом кристаллических микромашин, соединяющихся сейчас в подобие скорлупы – особого вида брони, непробиваемого для лазеров и маломощных кинетических орудий.

Двадцатиметровая прослойка чистого пространства между истинной броней «диска» и «ложным корпусом», образованным кристаллическими частицами Роя, была необходима, для осуществления сложных перестроений частиц, и Вадиму потребовалось все мужество, чтобы вести «Стилетто» в узком пространстве, одновременно ища выход из создавшегося положения.

Позади, за кормой истребителя, сегмент атакованной платформы содрогался от взрывов, слева, за плотным построением кристаллов угадывались сигнатуры десятка механоформ, приближающихся со стороны открытого космоса.

Вадим вел «Стиллето», одновременно решая две задачи: как вырваться из узкого пространства и уйти при этом из-под атаки десяти машин противника? О механоформах, пытавшихся стартовать из вакуум-дока, можно забыть, вряд ли они вырвались оттуда, новая группа истребителей скорее всего осуществляла прикрытие базового корабля с иного направления, и была срочно брошена на перехват, хотя легче от этого не становилось.

Сплошная антрацитово-черная закрученная плоскими спиралями стена, отсекающая его от открытого пространства, казалась бесконечной, Рощин понимал, что стоит всего лишь перефокусировать управляющие электромагнитные генераторы, «прижать» частицы Роя к истинной броне и ему не поздоровиться.

Истребители приближались.

Они не отставали, напротив их скорость даже превышала ту, с которой шел «Стилетто» галакткапитана.

Мысль сработала на уровне интуиции – Вадим постоянно фиксировал сигнатуры электромагнитных генераторов, выстраивающих кристаллы в определенную конфигурацию. Огня по источникам электромагнитного поля он не вел, понимая, что, нарушив построение кристаллов, он тут же поплатится за это столкновением с микрочастицами, но приближающиеся истребители противника подсказали интуитивно найденное решение.

«Стилетто», не снижая скорости, открыл огонь из лазерных установок кормовой полусферы, выжигая броню инопланетного корабля там, где рассудок мнемоника фиксировал расположение управляющих кристаллами генераторов.

За кормой взвихрились облака микрочастиц, потерявших построение из-за внезапного отключения управляющих ими полей.

Десять истребителей, чья автоматика не сумела предугадать дерзкого маневра человека, на огромной скорости врезались в распухающее позади «Стилетто» облако кристаллов.

Вырвавшись в зону относительно чистого космического пространства, Рощин, наконец, получил возможность оценить общую картину происходящего.

За кормой «Стилетто» множились взрывы, потерявшие управление кристаллы рассеивались в пространстве, многотонные обломки второй ремонтной платформы, разбитой ракетными попаданиями на девять неравных фрагментов, медленно дрейфовали в опасности близости от пробитой во многих местах обшивки инопланетного корабля.

В космосе кипел бой.

Очевидно управляющие системы «диска» перешли на иной уровень противодействия: броня исполина пришла в движение, огромные сегменты сдвигались в стороны, в образовавшиеся бреши поднимались надстройки, корабль преображался, а когда трансформации завершились, Вадиму вдруг показалось, что на орбитах Алексии внезапно взошло еще одно солнце. Десятки плазменных разрядов, свивающиеся в протуберанцы, ударили, сжигая все крупные материальные объекты, находящиеся в непосредственной близости от исполинского корабля, вторя плазменным разрядам, вспыхнула и погасла сетка лазерных лучей, некоторое время в космосе буйствовали звездные энергии, а когда плазменный шквал рассеялся, вокруг инопланетного корабля простиралась зона чистого от обломков пространства, в котором под огнем стационарных лазерных установок маневрировало шесть «Стилетто», отбивая атаки десятка истребителей противника.

На полное осознание ситуации не хватало драгоценных секунд, в бою ими измеряются понятия жизни и смерти, поэтому, поддавшись внутреннему порыву, Рощин резким, энергичным маневром развернул истребитель, устремившись на строй из четырех вражеских машин, оказавшись в пределах досягаемости орудий его «Стилетто».

Однако полностью абстрагироваться от окружающего, сосредоточившись исключительно на близких целях было бы непозволительной роскошью, или роковой ошибкой, можно называть как угодно, но Вадим частью своего сознания слившись с подсистемами артиллерийского компьютера, четко фиксируя групповую цель, не потерял при этом общей картины восприятия.

Две аварийно-спасательные капсулы, хорошо различимые по сигналам маяков, падали в атмосферу Алексии, еще три машины снижались без маневрирования, остальные, связанные боем, пытались прикрыть товарищей.

На фоне продолжающейся схватки разум мнемоника воспринимал громаду инопланетного корабля как вулкан с множеством кратеров: из десятков пробоин брони истекали энергии, повреждения внутренних подсистем «диска» не поддавались мгновенному осмыслению, обе ремонтные платформы были уничтожены, да и истребители, продолжавшие бой со «Стилетто», являлись, как понял Вадим, последним резервом исполина.

Кроме прочего внутри инопланетного корабля ясно обозначилась невидимая ранее, мощнейшая сигнатура, распознанная рассудком, как исполинский термоядерный реактор, лишившийся части защитных оболочек…

…Два курсовых импульсных орудия «Стилетто» дробно завибрировали.

На убийственно-короткой дистанции Рощин отчетливо видел, как снаряды врезаются в броню крайней в строю вражеской машины, пересекая ее корпус по диагонали, как моментально раскаляется от соударений обшивка истребителя, как вдруг от нее начинают отлетать крупные фрагменты… еще секунда, и инопланетная механоформа попросту развалилась, разлетаясь во все стороны уродливыми обломками.

Орудия продолжали бить не смолкая, не смотря на тревожные индикационные огни перегрева импульсных ускорителей, пока еще один истребитель противника, не потерял управление, уйдя в беспорядочное вращение.

Две оставшихся механоформы рванулись в разные стороны, выполняя синхронный маневр, уходя из-под огня, а сзади к «семерке» Рощина, угрожающе проносясь мимо рубки, уже тянулись лазерные разряды… это ведущий группы, с которым Вадим еще в начале атаки разошелся на встречных курсах, теперь пытался атаковать его, пристраиваясь «в хвост» «Стилетто».

Если бы бой проходил в границах атмосферы, у галакткапитана появились бы определенные сложности, но космос давал широкую свободу маневра.

Противоперегрузочне системы «Стилетто», предохраняющие пилота во время резкого маневрирования, связанного с интенсивным торможением и разгоном, прекрасно зарекомендовали себя еще в период боевых испытаний машины, – богатый опыт боев в скоплении О'Хара позволил Рощину действовать спокойно, без излишней нервозности – он верил машине, ощущал ее каждым нервом, и «Стилетто» преданно реагировал на мнемонические команды, отвечая пилоту полной взаимностью.

Сканеры гнали в рассудок галакткапитана множество информации различного толка, фактически не фильтруя данные, и ему приходилось волевым усилием абстрагироваться от некоторой части информации, сосредотачивая внимание на отдельных фрагментах боя.

Ведущий истребитель Роя продолжал упорно преследовать машину Рощина, прикрываясь от ответного огня лазеров кормовой полусферы «Стилетто» щитом из подтянувшихся к нему кристаллических частиц, еще две механоформы, вынырнув из облака, образовавшего на месте уничтоженных плазменными ударами обломков ремонтных платформ, начали угрожающе сближаться с машиной галакткапитана, следуя в правом и левом пеленге, слепящие росчерки лазерных разрядов и короткие разряды плазмы проносились все ближе к обшивке, теперь они били с трех сторон, замыкая истребитель Рощина в своеобразную «пирамиду» из огненных трасс, без надежды на резкий маневр для смены курса.

Еще секунда и его сожгут…

Жить или умереть, превратиться в облачко плазмы или рискнуть, преодолевая овладевший рассудком инстинкт самосохранения, требующий еще одного вдоха, хотя бы ничтожно-малого отрезка жизни и бесплотной надежды…

Вадим резко бросил машину в плоский разворот, отвечая огнем импульсных орудий.

«Стилетто», не потеряв скорости, продолжая двигаться в пережнем направлении, стремительно развернулся ответив противнику огнем из импульсных орудий и генератора плазмы.

В рассудке Вадима болезненным ощущением внезапно отозвалась потеря мощности, его все же настигли два плазменных разряда, потоки ионизированного газа сумели прожечь броню, вызвав отказ правой двигательной установки, но взгляд поймал совсем другие визуальные ощущения – доворачивавший на него истребитель, попав под снарядные трассы импульсных орудий, едва не протаранил «семерку» Рощина, лишь чудом разойдясь со «Стилетто» на встречных курсах.

Вадим успел заметить огромную рваную пробоину в лобовом скате брони вражеской машины, и тут же его внимание вновь сконцентрировалось на управление – поврежденный двигатель грозил взрывом, и он без колебаний отстрелил его, запоздало подумав, что теперь, потеряв ход, он вряд ли сумеет уйти от убийственной атаки двух продолжающих преследование механоформ.

Еще один маневр, с немыслимой для «классического» пилотирования перегрузкой вырвал машину Рощина из-под скрещивающихся лазерных разрядов, на этот раз у него не потемнело в глазах, напротив космос налился красками, стал багряным, словно глаза вдруг застила кровавая пелена…

Вырвавшись из-под огня, он получил несколько драгоценных секунд, фиксируя ближайшую к нему механоформу, как вдруг увидел стремительно проносящиеся почти впритирку с корпусом «Стилетто» пунктирные снарядные трассы, выпущенные из импульсных орудий.

Сбоку полыхнул взрыв.

– Командир держись, – раздался по связи хриплый, надорванный голос Положенцева.

Жив…

Вадима вдруг охватило бескрайнее чувство безмятежного покоя, будто вся вселенная сейчас принадлежала только ему. Он смотрел, как растут очертания трех приближающихся машин эскадрильи, и молчал, не в силах выдохнуть ни слова…

Это чувство не передать словами.

Его можно только пережить – когда видишь знакомые до боли контуры своих истребителей, и невольно, подсознательно, тревожно считываешь маркеры, узнавая тех, кто выжил…

…

Лишь два «Стилетто» вышли из боя неповрежденными.

Вадим, оценив состояние своей машины, отдал приказ на возвращение, сам задержавшись на минуту в опасной близости от инопланетного корабля.

С «диском» происходило нечто неординарное.

Рощин не мог понять, зачем инопланетный корабль ударил плазмой по окружающим его обломкам ремонтных платформ.

Расчищал пространство? Для чего?

Не смотря на предельную моральную усталость, он продолжал сканировать исполинский объект. Множественные повреждения обшивки, позволяли системам сканирования поникать вглубь непонятных структур, считывая недоступные ранее сигнатуры.

Энергетическая «подсветка», исходящая от исполинского термоядерного реактора, выделяла одни матрицы распределения энергий, стушевывала другие, но полезной информации Вадим почерпнул немного: с определенностью он заметил, что в доступных для дистанционного исследования отсеках более нет ни единой сигнатуры истребителей.

Зато внутри исполина формировались множественные энергетические сгустки, они зарождались в районе реактора и непонятным образом начинали медленное, неторопливое движение от центра к периферийным отсекам.

Смысл происходящего ускользал от понимания.

Затем начались события, не требующие специальной мнемонической подготовки для фиксации происходящего.

Обшивку «диска» в наименее поврежденной части внезапно прорезали две трещины, и от инопланетного корабля начал медленно отделяться гигантских размеров модуль, со стороны похожий на дольку апельсина.

Одновременно с образованием зазоров, обозначивших габариты отделяемого модуля, по всему периметру «диска» пришли в движение спирали образующие непонятную «бахрому».

Они отделялись от инопланетного корабля, устремляясь к границе атмосферы Алексии.

…Злобный предупреждающий сигнал, напомнил Вадиму о неисправности двигательных систем его машины.

Дальнейшее наблюдение становилось рискованным, и он, отстрелив все имевшиеся на борту контейнеры с нанопылью, развернул «Стилетто», готовя истребитель к атмосферному маневрированию.

Машины садились неровно.

Накал второго боевого вылета достиг той точки, когда без повреждений уже не возвращались.

«Стилетто» Рощина не смотря на отказ одного двигателя, и задержку с входом в атмосферу, коснулся взлетно-посадочной полосы одним из первых. Вадиму не удалось выпустить посадочные опоры, и осуществить посадку в «вертикальном» режиме, пришлось воспользоваться резервной системой многоосного шасси. Садиться на покрытую мелкими воронками, остекленевшую от энергии плазменных ударов ВПП было рискованно, но иного выхода не оставалось.

Как только литые колеса шасси коснулись полосы, машину несколько раз ощутимо встряхнув, тут же рывком начало уводить вбок; Рощин с трудом справился с управлением, остановив «Стилетто» метрах в двадцати от мощного стеклобетонного отбойника, ограждающего стартопосадочное поле.

С ноющим визгом сервоприводов открылся пилот-ложемент, но сил встать едва хватило.

Основной шлюз заклинило, поврежденная подсистема герметизации корпуса никак не хотела воспринимать, что истребитель уже не в космосе, и отказывалась открывать внутренний люк из-за многочисленных пробоин во внешнем корпусе шлюзовой камеры.

Вадим, едва способный соображать после неимоверного напряжения смертельной схватки, не стал тратить силы на пустые пререкания с автоматикой, – машинальным мысленным усилием, которое вышло как-то само собой, он взломал заупрямившуюся подсистему.

Внутренний люк, наконец, скользнул в сторону, а вот вместо внешнего осталась огромная оплавленная по краям неровная дыра, размером побольше человеческого роста.

Вот куда попал разряд плазмы…

Трап естественно не выдвинулся, и Вадим спустился по аварийной лесенке, хлипкой и ненадежной, приходилось прижиматься к корпусу «Стилетто» невольно рассматривая иссеченную лазерными попаданиями, покрытую язвами от плазменных ожогов испещренную выщерблинами броню истребителя.

В эти секунды пришло теплое чувство к машине выдержавшей невероятную по напряжению схватку.

Скольких они потеряли?..

Ноги коснулись земли, и Рощин без сил опустился на оплавленный стеклобетон, взглянул на укрытое дымкой испарений утреннее солнце, ощущая ненормальное отчуждение, равнодушие ко всему миру, – это был не покой, а именно отчуждение, когда четко и недвусмысленно понимаешь, что жизнь, или быть может душа, дающая силы жить, остались там, среди холодных россыпей звезд, горячечных вспышек ураганного огня лазерных батарей и плазмогенераторов противника, среди рвущих броню очередей импульсных орудий, среди схватки между горсткой истребителей и сонмищем вторгшихся в систему Алексии механоформ.

Взлетно-посадочное поле вновь содрогалось от басовитого гула планетарных двигателей, Вадим хотел приподнять голову, чтобы взглянуть, кто садиться вслед за ним, но не смог – не хватило сил, зато до обоняния внезапно дошел пряный запах травы и земли, – среди остекленевшей равнины чудом сохранился фрагмент газона, безжалостно вспаханной колесными шасси его «Стилетто»…

Жизнь.

Как она пуста и прекрасна.

Окснер… Он никогда больше не увидит галактлейтенанта, потому что «пятерку» разорвало взрывом у него на глазах, и у Давида не было шансов катапультироваться.

Он все же приподнял голову.

Садилась «тройка» галактлейтенанта Положенцева. 

«Стилетто» даже не выпустил шасси, лейтенант направил изуродованную машину на полосу и сел «на брюхо», высекая снопы искр, оставляя за истребителем глубокую дымящуюся борозду.

Рощин не помнил, как вскочил на ноги и бросился к севшей в аварийном режиме «тройке» Положенцева.

Со всех сторон звучали лишние, неуместные в роковой зловещей наступившей вдруг тишине сирены, группы пожарных и медицинских сервомеханизмов мчались к изуродованному «Стилетто», но первым у истребителя оказался Рощин.

Он по прежнему был в скафандре, только откинул забрало боевого шлема, и даже не попытавшись задействовать автоматику севшей машины, пользуясь молекулярными присосками, полез прямо по горячей роняющей окалину броне, – Саша по какой-то причине не сумел задействовать атмосферные двигатели и совершил посадку на аварийном приводе планетарной тяги.

Наверху, в средней части машины, где под многослойной броней располагалась пилотажная кабина, зияла дыра.

Верхние сегменты брони истребителя оказались пробиты, разломаны, разорваны, превращены в уродливые, кажущимися неправдоподобными клочья, – до этого момента Рощин не мог себе даже представить, что керамлит можно изуродовать подобным образом.

Он, не колеблясь, стал спускаться в пробоину, оказавшись под сводом рубки управления, прямо над сомкнутой капсулой пилот-ложемента.

– Саша, живой?!..

Секунда тишины показалась Вадиму вечностью, а когда пришел слабый, едва слышный ответ сердце едва не остановилось в груди от неистовой радости.

– Живой…

…

Положенцева извлекали из намертво заклинившего противоперегрузочного устройства минут пять, не меньше, и все это время, он, не отрываясь, смотрел в глаза Рощину и говорил, слабым, прерывистым голосом, словно боялся не успеть высказать все мысли, что накопились в бою:

– Вадим… Мне удалось отсканировать истребитель Роя… я подошел к нему метров на тридцать… Внутри не сканируется ничего живого. Они – чистые киберсистемы… Механоформы… – Он умолк собираясь с силами, на губах Саши внезапно выступила кровь, вообще, то, что он остался жив и сумел посадить «Стилетто» граничило даже не с чудом, а какой-то запредельной для понимания мистикой… В рубке большинство приборов были попросту уничтожены, и галактлейтенант вел истребитель на посадку, применяя исключительно прямую мнемоническую связь с уцелевшими, подсистемами.

– Я сумел отсканировать некий командный центр… – вновь заговорил Положенцев, собравшись с силами. – Ты понимаешь меня Вадим?.. Ответь – понимаешь?

– Да. Говори спокойнее. Тебе сейчас нельзя…

– Мне сейчас все можно… – слабо усмехнулся окровавленными губами Антон. – Запомни, управляющий узел расположен в хвостовой части машины. Ищи – не найдешь. Там даже выступа обшивки нет… Вот возьми… – Он сумел поднять руку и вытащить один из чипов постоянного запоминающего устройства своего боевого скафандра. – Здесь все данные сканирования… С ними возможно бороться на равных. Нужно только перепрограммировать системы огня а когда берешь управление на себя целиться в определенную точку… Одно попадание и все. Уже не противник, а просто масса металлокерамики…

– Саша, я все понял. – Вадим взял микрочип, не упомянув, что нет больше истребителей, о которых говорил Положенцев, зато появились новые проблемы.

Спирали, снижающиеся в атмосфере Алексии, и похожий на дольку апельсина огромный сегмент, отделившийся от базового корабля иной расы.