"Слава Сергеев. Поэзия, как снег, существует всегда" - читать интересную книгу авторапошла по вызову и врача зарезали. Вот это, которое становится обычным...
В Чувашии четыре века жили без властей, без денег, без книг (к сожалению), без ощутимых границ и - без войны. Они не воевали четыре века. Ни с кем. Образовалась своеобразная культура. В Чувашии, если в деревне случалось убийство, это было раз в 100 лет. Это настолько поражало, что передавалось из поколения в поколение... С.С.: О каком времени вы говорите? Г.А.: XVII, XVIII и даже часть XIX века... В Чувашию власть принесли только большевики. Даже Ивану Грозному это было не нужно. Чувашей окрестили, а потом собирали дань - и все... Так вот, у входа в деревню, где было убийство, ставили черный столб, чтобы все проезжающие знали, что там произошло, и, не заезжая в эту деревню, прокладывали путь мимо. Вот и поэзия, искусство, должны заниматься такими серьезными вещами. (Пауза.) С.С.: А вы думаете, что у искусства есть силы на это? Г.А.: Смотря у кого. Вот у Пауля Целана были. У Целана, который с Богом спорил... Чувствуется, он Бога признает, но он с ним не согласен, не понимает: зачем Ты допустил это? - война, Холокост и так далее... Он все время находится с Ним на грани очень острого спора... Или тоже очень важная для меня фигура - Тадеуш Боровский, покончил с собой в 29 лет. Он был два года в Освенциме, у него есть книга "Прощание с Марией", об Освенциме. Он там говорит: Платон нам лгал, рассказывая о величии египетских пирамид, рабством нельзя восхищаться, это величие было достигнуто страшной ценой. Лучше бы они все утопили своего фараона в Ниле! Когда я читаю сегодняшнего Распутина, я хватаюсь за голову. Я его так уважал, а они готовы идти до культ народного, так сказать, смирения, тайно сопряженного с культом державной силы, которая, кстати, от них "уплывает"... (Молчит.) Тут вот какая вещь с Распутиным. С распутиными. Мы, мое поколение, понимали, где мы живем, но жили все с ощущением, что это все простоит еще 300 лет. С.С.: Не только ваше поколение. И мне тоже казалось. Я помню, в 1985 году я был просто уверен, что все незыблемо. Кто-то мне сказал про книгу АмальрикаВедь он сам ею управляет. Для него ее нет! С.С.: А я вообще хотел вас спросить об этом позднее, но мы опять сами подошли. А как вам кажется, что произошло 11 сентября? Г.А.: Я хочу процитировать большую статью философа Михаила Эпштейна в "Новой газете", которую я не так давно читал. Он сейчас в Америке живет. Я с ним в свое время спорил. Давно. Неважно. Вроде приличный человек. И вот у него большая статья или интервью. Она очень показательная. Я был поражен: он, в сущности, в восторге от этого случая. Его интервью называется "Страх - высшая ступень цивилизации". Потому что, по его мнению, общий страх - это и есть эта высшая ступень. Он говорит, что эта высшая ступень, он ее называет хорроризм (от латинского "hоrrоr" - cтрах), уже наступила. Еще, мол, не догадались, но она уже наступила, сейчас начнется. В "идее" произошедшего 11 сентября, я имею в виду "идею" террористов, кроме всего, присутствует огромная пошлость. Разве нет?.. С.С.: Я вот о чем хотел поговорить... Подальше от политики... В интервью и эссе вы часто говорите о том, что художники для вас были спасением. Особенно Владимир Яковлев. Почему именно Яковлев? Г.А.: Дело в том, что я с поэтами и не дружил, так получается. Я |
|
|