"Слава Сергеев. Москва нас больше не любит " - читать интересную книгу авторалет! Хороший компот для литературной героини, но по жизни... даже не по себе
становится. Новая русская пассионария. Впору опять фильм снимать - "Мне двадцать лет". Да, у них, конечно, будет "другая судьба, другая жизнь", это верно, это уже видно... "Одноклассница" права. Еще я подумал, что поколение их родителей - это люди старше меня от силы лет на пять, ну десять. То есть в принципе, это без чего-то я. Тат ва мази, - как говорили в Древней Индии. - Ты - это я. И я (спьяну, конечно) вдруг попросил у девочек прощения. Что мы не научили их почти ничему из того, что знаем и понимаем сами. Не нашли времени, слов, смысла. - Простите, девочки. Они удивились. Решили, что я напился с трехсот грамм вина. Проводили меня удивленными взглядами. Переглянулись. И вы, читатель, меня, конечно, тоже простите, за высокопарность. Мальчик-снайпер Начав просить прощения, трудно остановиться. Впрочем, не вижу в этом ничего страшного. Сидели как-то зимой в одном художественном подвале на Чистых прудах, и то ли из-за морозов, то ли еще из-за чего, но народу в тот день было мало. Кажется, готовился, репетировался какой-то концерт, но мы пришли в самом конце - музыканты собирали свой багаж, гитары, разноцветные, раскрашенные, как деревянные ложки, барабаны, большие концертные колонки hi-fi, двое пьяниц о чем-то горячо толковали в углу, мужчина обнимал девушку на переднем вот, в общем, и все посетители, весь задний план нескольких следующих кадров... Мне нравится иногда бывать в этом подвале. Это место кажется мне почти правильным, временами я даже думаю, что какая-нибудь "Бродячая собака" - она в свое время, в каком-нибудь 1910-1912 году, была примерно такой же, как этот подвал. Ну вот, мы с женой сели, сделали заказ, я открыл книгу, а минут через пятнадцать за соседний столик сели двое каких-то мальчишек, беленький и черненький, сели так тихо, что я даже не сразу их заметил. Потом беленький зажигалку, что ли, попросил, не помню уже, и слово за слово мы разговорились. Беленький, оказывается, только что демобилизовался, он сразу об этом с гордостью так и сказал: я - дембель. - О, - говорю, - круто. В каком чине демобилизовался? - Прапорщика. Ротой командовал. Я, честно говоря, не поверил, прапорщик - это ведь складская должность, завхозная, в наше время на этих должностях усатые дяденьки сидели, и говорю: - Да ладно. - Что "ладно", правда. - А сам откуда? - спросила жена. - Друг вот сейчас в Москве живет, а я из Волгограда. - Один в семье? - Нет, брат есть, старший. - Он тоже служил? |
|
|