"Слава Сергеев. Москва нас больше не любит " - читать интересную книгу автора

передавать оттуда фотоснимки, как-то постепенно развеялся, и домой мы пошли
уже в очень хорошем настроении, разговаривая о том, что будем готовить на
ужин, и совершенно мельком поглядывая на вечерних прохожих.
И, уже у самого круглосуточного магазина на набережной, где мы всегда
покупали на ужин продукты, - у них всегда была очень свежая ставрида и
кефаль, а изредка они продавали даже розовую барабульку, лучшую рыбу Черного
моря, при жарке которой даже масло на сковороде становится розового цвета, -
так вот, предаваясь этим приятным фантазиям, я вдруг столкнулся взглядом с
глазами одного очень пожилого немца.
Ему было лет под или даже за 80, и он шел как-то очень прямо, и смотрел
по сторонам не так, как обычно смотрят туристы, а с каким-то не то
узнаванием, не то воспоминанием, и когда он мельком посмотрел на меня, я
даже как-то вздрогнул, настолько этот взгляд был... хм, неполиткорректен,
скажем так. И не один я почувствовал этот взгляд, потому что проходившая
рядом местная тетенька с беспокойством посмотрела сначала на этого деда,
потом на меня, потом усмехнулась: видали?...
И они уже прошли - все "свидание" длилось десять секунд, не больше. С
дедом была спутница, немного моложе его.
- Ты видела? - спросил я у жены. Оказалось, что она тоже видела.
- Противный тип, - сказала жена.
- Наверное, он ходил по этой набережной году в тысяча девятьсот сорок
третьем, - сказал я. - Дома-то остались прежние, они здесь стоят с конца ХIХ
века, а он был молодым и стройным красавцем в серой форме со свастикой.
- Может, его догнать? - спросила жена.
Я поколебался немного.
- Не стоит. Во-первых, я могу ошибаться, моя склонность к
преувеличениям всем известна, и этот взгляд мог означать просто плохое
самочувствие и элементарное высокое давление, может быть, он сам просто
испугался нас (ведь такое тоже вполне возможно, и они могут смотреть так от
испуга и напряжения перед уличной преступностью), и даже если наши ощущения
верны, сделать что-то (хотя бы, догнав, гаркнуть "хенде хох!", не говоря уже
о более серьезных делах) вряд ли удастся - вон впереди патруль местной
полиции, которая натренирована именно на защиту иностранных туристов.
Патрульным лет по двадцать, страна готовится вступать в объединенную
Европу, и им не объяснишь, что именно тебя подтолкнуло на проведение твоего
перформанса. А идти за этим "Гансом" и ждать своего часа, как партизан,
значит, раздуть все дело на целый вечер. Нам это надо? Через две недели
уезжать. Пошел он в задницу, он того не стоит.
Еще я подумал, что такие вещи надо делать спонтанно, и походя, но у
меня плохо с реакцией на неполиткорректные взгляды, в частности (они ведь
часто встречаются на московских улицах), и на хамство вообще: как многие
нормальные люди, я сначала теряюсь.
- Тогда пошли в магазин, - сказала жена. - Действительно, почему ты
решил, что это бывший нацист? Придумал, как он ходил тут в форме... Бред
какой-то. Ты бы лучше свои фантазии пустил в правильное русло и больше
работал над телесценарием, который тебе скоро сдавать.
Но, видимо, мы не были уверены в стопроцентной правильности нашего
решения о мирном сосуществовании, потому что, выйдя из магазина, довольно
напряженно пошли по набережной с нашими покупками, невольно ища взглядом
давешнего старика, а когда снова услышали сзади немецкую речь, внутренне