"Ирина Сергиевская. Флейтист" - читать интересную книгу автора

закурил длинную черную сигарету и задумчиво-небрежно спросил:
- Слушай, труп в морге сколько лежать можна? Я тут справку наводил,
понимаешь. Слушай, безобразий какой - никто точный ответ не дает! Такой,
слушай, безответственность везде!
- Сроки пребывания трупа в морге зависят от исправности холодильника.
- Вай! Наши холодильники - дрянь! - закачался Гарун, после чего
быстро ушел, и я услышал, как он передал полученную информацию всей
компании.
Раздались горестные стоны, затем все стихло, и в этой тишине мне
почудилось что-то заговорщицкое, подлое.
Собрание встретило меня стоя. Один Николай Иванович сидел. Ему было
можно. Тырков принял из моих рук чайник, обнял за плечи и усадил на
почетное место во главе стола. Вперед выступил Женя Савельев.
- Флейтист! Дорогой наш Флейтист! Не побоюсь сказать, гениальный
Флейтист! Прости нас.
- Ну? - выжидательно спросил я. - Что надо?
- Мы все полны благородных воспоминаний о нашем Осипе Петровиче
Щурове! - запел лилипут. - У него было сердце исполина и такой же могучий
ум! Что были мы без него? Маленькая труппка с неблагополучной судьбой.
Жалкие, загнанные, никем не оцененные, влачили мы свое существование без
надежды на хотя бы ма-аленький просвет. И вот пришел он, Щуров, и наша
труппа, по выражению поэта, поднялась и расцвела! Сколько надежд, сколько
чистых побуждений, сколько возвышенных мечтаний пробудил в нас покойник! И
вот величественный силуэт Вечного города, я разумею Рим с его Ватиканом,
Колизеем и Фонтаном Треви, смутно маячит на нашем творческом горизонте. Мы
едем в Рим!!!
Классический ораторский прием - обращение непосредственно к хору, к
толпе - произвел потрясающий эффект.
- Ри-и-м-м! - застонала Люся-Магдалина, и все подхватили ее вопль.
Но Женя властно махнул рукой - воцарилось молчание. Вспрыгнув на
стол, чтобы быть выше всех, он скорбно обратился ко мне:
- И что же мы видим перед собою теперь? Руины мечтаний и воздушных
замков! Рим в руинах! Весь мир в руинах!!!
- Это какой-то кошмар, - сказал я.
- Да, ты прав. Это кошмар. Но поправимый.
Из-за спины его мне весело подмигнул Тырков, что означало: "Слушай,
боярин, сейчас про тебя начнется".
И я услышал:
- Смена власти - тяжелый момент в нашей жизни. Кого назначат новым
нашим кормчим, неизвестно. Этого даже Николай Иванович не знает. А вдруг
это будет человек недостойный, не исполин? Вдруг он окажется профаном в
нашем древнем благородном искусстве? Раньше так бывало, мы знаем печальные
примеры. Но теперь, когда нам позволено наконец бросить годами
выстраданный клич: "Прочь варягов!", я призываю выбрать достойное тело для
страждущей бессмертной души Осипа Петровича из наших рядов. Требования к
предлагаемому телу высоки: оно должно быть молодым, здоровым, талантливым.
И я с гордостью говорю - такое тело у нас есть!
Чувствуя важность момента, я встал. Под гром оваций лилипут прыгнул
мне на шею и запечатлел благоговейный поцелуй на челе.
- Поздравляю, милый! Ты - наш!