"Ирина Сергиевская. Флейтист" - читать интересную книгу автора

тусклым, как немытое стекло.
И мне было уготовано жить среди этих людей, но я, не хотел, я боялся.
Я задыхался от грядки, от духоты, от случайных прикосновений тысяч рук, от
дыхания ртов...
...Не слышно на нем капитана, не видно матросов на нем...
Я начал медленно, тяжело падать, когда цепкие птичьи лапы подхватили
меня. Мы взмыли ввысь - я и Дзанни. Толпа скоро пропала совсем, стало
тихо, и вдруг слабо забормотала флейта: "Вуаля! Вуаля! Вуаля-ля-ля!"
- Вуаля, - повторил я, изо всех сил обнимая Дзанни. - Не бросайте
меня! Я вас во всем всегда слушаться буду! Только не бросайте, а то я без
вас помру!
Улыбка промелькнула на лице Дзанни мгновенно, как тень летучей мыши.
Он кивнул мне: не бойся, мальчик, не бойся, я с тобой. Вуаля!..
Судьба. Фатум. Рок.
Нет, не рок, а р-р-рок. Грохот литавр, лязганье кровельного железа,
сотрясение небесных сфер: р-р-р-рок!
Суждено мне было к пятнадцати годам перемениться до неузнаваемости.
Возраст Керубино: пропала щербатость, и вся внешность приобрела смазливую,
хотя и полудетскую еще, определенность. В обхождении с людьми я стал
нахален, чему причиной был необыкновенный успех, сопутствовавший началу
моей артистической карьеры...
"Мотофозо, или Человек-кукла".
Плакат - яркий такой, изображающий куклу Пьеро в угловатой позе рядом
с чудесной маленькой девочкой. Этой куклой был я, а девочкой - семилетняя
Машетта.
Сюжет номера был наивен и прост. Добрый волшебник (Дзанни) дарил
девочке куклу Пьеро. Девочка роняла куклу на пол, заставляла принимать
нелепые позы, катала, учила разговаривать, а в конце танцевала с ней
старинный менуэт.
Себя со стороны я видеть не мог, поэтому особенно хорошо запомнил
Машетту. Она была в газовом платье нежно-розового оттенка, в кружевном
капоре и перчатках-митенках.
О, она уже тогда была чудесной актрисой! Никакой робости, никакого
жеманства. Каждый жест поражал естественностью и врожденным изяществом.
Гипнотический взгляд Дзанни совершенно на нее не действовал, она как бы
игнорировала его, свободно ведя свою роль. И все это в семь лет!
Ей дарили цветы, и она, милостиво улыбаясь, принимала подношения, а
затем, подав мне маленькую гантированную ручку, царственно покидала арену.
Я всерьез завидовал ее профессиональной выдержке, ее легкому, как
щекотка, волнению перед каждым представлением - волнению, от которого лишь
розовели щеки и ярче блестели сине-зеленые глаза. Она была Дзанни, и
веселия души ей было не занимать!
А я был я. Всякий раз, когда лицо мое превращалось в белую
бесстрастную маску Пьеро, я чувствовал страх.
...Да, страх гибели и восторг выталкивали меня на арену. Сердце мое
то не билось вовсе, то билось с бешеной силой. Там, в центре желтого
круга, я был уже не я, а существо, неподвластное законам земного мира,
загадочное и величественное...
"Юный С.Похвиснев достойно и талантливо изобразил одного из
популярных персонажей", "Похвиснев: мальчик-каучук", "Необыкновенная