"Ирина Сергиевская. Флейтист" - читать интересную книгу автора

смысл: "Кукуруза! Какая мерзость! Вон с арены!"
Арену действительно вскорости пришлось покинуть - Дзанни из цирка
выгнали. Требовали наказать и свинью, но она отделалась только выговором и
была отдана "на перековку" дрессировщику Ваньке Метелкину. У него Гаргара
через месяц совершенно потеряла дар речи - Ванька считал, что языком
трепать даже для человека лишнее, не то что для свиньи. Умерла Гаргара в
городе Париже после представления, в котором зажигательно отплясывала
трепак а ля русс с кордебалетом лошадок Пржевальского.
Милая Гаргара... Она была нашей кормилицей, делая успех Дзанни. Без
нее он стал просто коверным клоуном, уже немолодым и порядком надоевшим
своими старомодными репризами на темы всеобщего разоружения и отдельных
нетипичных беспорядков в нашей легкой промышленности.
Как легко мне сейчас вспоминать об этом! А тогда я всерьез думал, что
жить мне незачем, потому как Дзанни, великий Дзанни стал игрушкой чьей-то
тупой воли и сделался безработным. Да, безработным в нашей стране! Мне
было мучительно стыдно за него, за то, что он не вписывается в общую
радостную картину нашей жизни. И хотя я знал, что Дзанни не виноват, мне
все равно хотелось обвинить во всем именно его. В школе мы учили, что в
споре с отдельной личностью коллектив всегда прав. Дзанни был личностью, а
"слуга народа" олицетворял некий абстрактный могучий коллектив.
Самое неприятное в положении безработного не отсутствие денег -
всегда можно достать пятьдесят копеек в день на еду. Самое неприятное -
чувство унижения, которое доставляет общение с людьми. Сколько же их
перебывало в нашем доме! Чаще всего приходили покупатели - Дзанни продавал
вещи, чтобы прокормить нас с Машеттой. Приходили, рыскали глазами по
комнатам и забирали все, что понравится: янтарные шахматы, вазу,
жука-скарабея, люстру, черное распятие, книгу с золотыми письменами и даже
вешалку-орла.
Приходил милиционер, обеспокоенный анонимным сигналом, что, мол,
живут неработающие элементы, - суровый такой милиционер, в новеньких
сапогах. Он долго кричал на Дзанни, а ушел, унеся с собой брелок для
ключей в виде черепа с костями, пригрозив, "если что не того",
товарищеским судом и выселением из города.
Приходили дамы из детской комиссии, требовали, чтобы Дзанни отдал нас
с Машеттой в детдом, а сам шел "трудоустраиваться на завод". Покинули они
нас, весьма довольные, унеся сахарницу кузнецовского фарфора и старинный
медный тазик для бритья.
Картина этой жизни была бы совсем беспросветной, если бы не забрела к
нам однажды бывшая опереточная актриса, комическая старуха, одинокая и
нищая до крайности. Забрела случайно и осталась навсегда нянькой у
Машетты. Золото-старуха: от денег отказалась наотрез. Одна беда - втихую
пила горькую, но что уж поделаешь...
Зима в тот год стояла злющая, и отопление во всем доме отключили.
Каждый вечер мы с Дзанни притаскивали с помойки ящики - топить печку.
Уроки я делал, закутавшись в два одеяла; Машетта спала в ванной - там было
чуточку теплее; а Дзанни, смахивающий в своей облезлой шубе на
суриковского Меньшикова, вырезал из цветной бумаги игрушки на елку - их
охотно раскупали к Новому году.
Это ежевечернее вырезание игрушек было не просто иллюзией
деятельности и способом хоть сколько-нибудь заработать - о нет! Дзанни