"Иннокентий Сергеев. Дворец Малинового Солнца (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

эти люди, ни самих этих людей, отдавшись мягкой неге подушек, отправился я
в мой странный путь, не зная и даже не догадываясь, где и как он для меня
закончится, да и не задумываясь об этом. Спутники мои между тем
становились всё молчаливее, что позволило мне предположить, что мы
приближаемся к цели нашей поездки. Так оно и оказалось.
Выйдя из кареты, я обнаружил, что нахожусь во дворце, устрашившем меня
величием своей роскоши. Так карета остановилась не у подъезда, а въехала
прямо в огромный, великолепно отделанный золотом, янтарём и зеркалами,
зал, и богато украшенные колёса замерли, глубоко погрузившись в дивной
расцветки ковёр; лошади едва не задевали мордами чаши серебряных цветов,
наполненные фруктами и различными сластями, которые подобно конусам,
поставленным на острие, бросали вызов силе земного тяготения.
Меня проводили в следующий зал, отделанный по большей части приятного
зелёного и голубого цвета шелками, после чего мне пришлось спускаться по
крутой лестнице, уводившей под землю, и чем ниже спускалась она, тем круче
становились ступени и слабее свет висячих фонариков.
Я не решался задавать вопросы, провожатые же мои явно не горели желанием
что бы то ни было объяснять мне, и, что мне совсем не понравилось, облик
их и манеры, сколько о них можно было судить по коротким фразам и
усмешкам, которыми они изредка обменивались, становились всё грубее и
развязнее. Когда же я оступился, что было совсем неудивительно из-за
явного недостатка освещения, тот самый молодец, что обратился ко мне
первым на улице, подхватил меня под руку и бесцеремонно подтолкнул вперёд.
Стараясь сохранять самообладание, я поблагодарил его, но он даже не
удосужился мне ответить. Я, по-видимому, должен был либо рассмеяться,
показав, что воспринимаю это как шутку, пусть даже неучтивую, либо всадить
ему кинжал в горло. Потянувшись, скорее инстинктивно, к поясу, я с
некоторым содроганием обнаружил, что пальцы мои не находят рукоятку.
Вероятно, второй мой провожатый, шедший всё время за моей спиной, вытащил
у меня незаметно оружие, пока мы спускались по лестнице. Однако я слишком
устал чтобы испугаться, а кроме того, я почти не умею обращаться с
оружием, так что потеря его не была для меня значительной, ведь если бы
эти двое замыслили что-нибудь недоброе, действуя, в чём я нисколько не
сомневался, по указанию своего, неведомого мне, повелителя, я всё равно не
смог бы отбиться от них хоть сколько-нибудь успешно; коридор был столь
узок, что не позволил бы мне обороняться одновременно с двух сторон, да и
вряд ли можно было представить что-нибудь проще, чем ударить меня сзади, в
то время как я судорожно вглядывался вниз перед собой, пытаясь взглядом
нащупать ступени...
...Попав - - в подземелье, я немедленно оказался в руках человека,
обладавшего, по всей видимости, изрядной силой; лица его я не имел
возможности разглядеть и заметил только, что он обрит наголо, и тело его
практически не прикрыто одеждой. Он был почти на голову ниже меня, и всё
же без особого труда управился со мной, втолкнув меня в мерзкую зловонную
камеру, почти совершенно лишённую света и воздуха. Камера эта была столь
мала, что выпрямившись в полный рост, я касался головой её потолка,
сделать же по ней я мог не более пяти шагов, и это из угла в угол! - -
... замурованный в камень, лишённый даже солнечного света, лишённый
свободы, даже свободы двигаться, свободы, которой я столько гордился и
дорожил когда-то!.."