"Иннокентий Сергеев. Дворец Малинового Солнца (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

- Справедливое замечание,- согласился он.- И всё же, никаких пыток ни над
кем в этой комнате не производят. Между прочим, моя тётушка посвящена в
них...
- Цинцинатта?- воскликнул я с изумлением.
- Да,- сказал он.- Но разглашать их таинство запрещено под страхом смерти.
- Мне представляется странным,- заметил я,- угрожать смертью здесь, где
жизнь столь быстротечна, и смерти не избежит никто.
- Вы правы,- сказал Эмануэль.- Но так же и на земле. Все люди смертны, и
это ни для кого не тайна, и всё же нет большего наказания за преступление
чем эшафот.
Поразмыслив, я был вынужден согласиться.
- Я знаю о том, что происходит там, очень немногое,- сказал он.- Но
насколько я могу судить, мистерии эти представляют собой ничто иное как
любовные оргии. Либо завершаются любовными оргиями.
- И Королева принимает в них участие?
- Этого я не знаю.
- А... Цинцинатта?
- Полноте!- сказал Эмануэль, рассмеявшись.- Что же в этом такого ужасного?
- Но почему же я ничего не знал об этом?
- Вы непременно желаете, чтобы у предмета вашей любви не оставалось от
вас никаких тайн? Когда бы это было так, жизнь сделалась бы намного
скучнее, вы не находите?
- Это не только её тайна,- сказал я.- Не допускаете ли вы, что познание
этих мистерий может приблизить нас к разгадке тайны дворца?
Эмануэль посмотрел на меня долгим взглядом, потом усмехнулся и покачал
головой.
- Я понял, чего вы хотите,- сказал он.- Вы хотите быть там. Но это не то,
чего хочу я. У каждого из нас есть своя ночная тайна. Но это ещё не дверь
во дворец Королевы..."

"...То, что рассказал мне Эмануэль, оказало настолько сильное воздействие
на мои мысли и настолько сильно захватило моё воображение, что вскоре
мнение его уже казалось мне бесспорным - - Мною всё больше стало
овладевать желание поделиться услышанным с кем-нибудь ещё, но увы, мне
положительно не к кому было обратиться. Цинцинатта с неизменной
беспечностью отвечала на все мои излияния и вопросы прелестными, но всегда
настолько неопределёнными и общими фразами, что их можно было бы даже
назвать уклончивыми, когда бы было возможно заподозрить в неискренности
столь очаровательно простодушное создание; прочие же обитатели этого дома
и вовсе не давали мне ни малейшего повода предполагать с их стороны
готовность к обсуждению подобных тем. Или таковы были здешние правила и
нарушение их наказывалось столь строго, что они попросту боялись открыть
мне свои подлинные мысли и опасения, подозревая в моих вопросах намерение
выведать инакомыслие? Но если так, то кем же поддерживался этот закон, и
кем он был установлен? Ведь если закон этот был установлен теми, кто жил
здесь прежде, то их давно уже нет среди тех, кто живёт здесь теперь, а
если не ими, то кем же? Неужели самой Королевой? В таком случае, в каждом,
кто оказался здесь, изначально предполагалась должная степень осторожности
и проницательности с тем, чтобы он сам, без чьей либо посторонней
подсказки понял, как ему следует себя вести, и о чём говорить принято, а о