"Иннокентий Сергеев. Кабиры (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

Я показал кошелёк, полученный мною от Красса.
- Отдай их мне, я всё устрою,- сказала она.
И я с радостью препоручил это дело ей, чтобы самому предаваться делу
более приятному и более привычному. Мне нравилось, что никто не знает, где
я, и ещё более - что я сам уже не уверен, где я, и есть ли вообще Город,
или его нет вовсе. Я видел факела, шкуры зверей, бронзу, я видел Канидию,
и она пила красное вино, и я знал, что она есть. Двери дома были закрыты,
и я не знал, есть ли за ними что-нибудь, или навсегда исчезло. А может, и
не было никогда.
- Как ты собираешься добиться власти?- спросила Канидия.
Об этом-то я и не подумал!
- Может быть, устроить заговор?
- Нет,- решительно заявила она.- Раздор в доме - гибель для дома. Если мы
учиним раскол в Империи, то тем лишь приблизим падение Города, он ослабеет
и станет добычей диких зверей.
- Но что же делать? Кто же отдаст нам власть?
- Нужно любить, но не влюбляться.
- Править, но не повелевать,- продолжил я.
- Да!- сказала Канидия.
- Не очень понимаю, как это.
- Чего проще,- сказала она.- Станешь ли ты собирать цветы, размахивая
топором?
- Теперь понимаю.
Мы стали обсуждать, как всё будет происходить, решали, как нужно
действовать, и так увлеклись, что, казалось, и впрямь всё проще простого,
и вот-вот начнётся, зазвучит, да нет же, уже началось! Звучит музыка
былого величия, прах осыпается с её одежд, уходит в землю, и торжествует
она, на голове её корона, и в волосах её обжигающе холодны бриллианты,
хрустальные колонны наливаются кровью, наливаются золотом, и стройны они,
и неколебимы, всё выше солнце, и каждой своей чертой проступает
прекраснейшее из лиц, брови очерчены твёрдо, рука простёрта в жесте,
вперёд, мои воины! рычат и скулят, и пятятся, пятятся звери, забиваются в
норы, прячутся в сырых подвалах лесов, где сам воздух пропитан заразой, и
молния летит от руки её, вонзается в тело гидры, и вспыхнула, запылала
она, корчится, хрипит в агонии, горит паутина, и дальше, дальше вперёд
продвигается войско, ветер прокатился волной, и дальше самих небес
торжествует пламя! Где же они, эти воины, вот они, здесь! Вот их шаги, вот
их песни и гимны, вот кони их шумно дышат, жарко, шумно дышат, волны
бьются и кружат, и бьются, неистово, жарко, и стон в их дыхании, неистово,
жарко, стон, жарко дышат...
В экстазе она бормотала какие-то фразы, бессвязные, жаркие, то вдруг
начинала истерически хохотать, она открывала глаза, и я не знал, что они
видят, но видел, что они безумны. Она впивалась в меня пальцами, она
держала меня так, как будто хотела удержать солнце или огонь, или
огромного зверя, или же это была молния, которая пронзала её, и она
кричала в огне самосожжения.
Я всё больше растворялся в этом огне, и однажды я понял, что заболеваю. Я
слышал, что кто-то рядом, я приказывал построить снежный мост от моря до
солнца, мне отвечали, что строительство начато. Я говорил: "Облейте его
кровью!" Надо мной склонялось лицо, и я падал в него.