"Иннокентий Сергеев. Амулькантарат (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

Я принёс бокал и налил ей вина. Она поблагодарила.
Я вернулся за стол.
Она пила вино, а я молча поглощал свой обед.
Покончив с едой, я осторожно, чтобы не звякнуть, положил вилку и нож на
тарелку и поднял голову.
Она сидела прямо и неподвижно, время от времени поднося к губам бокал, и
смотрела в окно, за которым уже начинался закат.
Ничто не нарушало тишины, казалось, всё в мире замерло.
Я не мог оторвать взгляда от её лица и всё смотрел на неё, и вдруг с
головокружительной, ошеломляющей ясностью понял, что люблю её, совсем не
так, как это было тогда, когда я говорил ей об этом на балу в замке, и всё
было совсем иначе. Как же я мог не понимать этого раньше!.. Никогда раньше
я не видел её такой.
Она допила вино и поставила пустой бокал.
Я всё смотрел на неё.
Она повернула ко мне лицо.
- Ну что?- сказала она и улыбнулась.- Теперь веселее?
- Я люблю тебя,- прошептал я.
- Пойдём,- сказала она, поднимаясь из-за стола.
Я механически встал, посмотрел на стол.
- Может быть, убрать посуду?
Это прозвучало как шутка.
- Оставь всё так,- сказала она.
Я кивнул и потупился.
- Теперь,- сказала она прежним беспечным голосом,- когда тебе больше не о
чем тосковать, ты не откажешься посмотреть на мои розы?

Я шёл за ней, не понимая, что это значит, и что мне делать теперь, когда
я увидел её такой, что-то новое так внезапно открылось мне, что-то, чего
никогда прежде не было там, где я придумывал свою жизнь и других людей,
придумывал смысл и оправдание тех жалких движений, которые я совершал,
стараясь поступать разумно и правильно, и я пытался найти слова чтобы
сказать ей об этом, и не мог, потому что не знал иных слов кроме тех, что
прозвучали бы теперь оскорбительно жалко, тех слов, что я говорил вчера,
прежде, всегда, в той, придуманной жизни, когда, следуя правилам танца в
толпе, не признающей лиц и величающей лишь персонажи, я лепил для себя
новые и новые маски, но каждый раз они были зеркалом для того, кем я
никогда не был, и снова, и снова я переделывал их, продолжая биться о
стены темницы неразрешимой задачи, и труд мой становился всё сложнее,
формулы - всё запутанней, и я называл это своей жизнью, и вдруг эти стены
рухнули, и, изумлённый, я остался стоять перед открывшимся мне чудом,
взирая на него с благоговейным восторгом и боясь малейшей оплошностью
погубить это нежданное счастье; новорожденный, я был беспомощен, и, внимая
её голосу, я шёл за ней, не понимая, что это значит, и что же мне делать
теперь.

Она стояла, слегка наклонившись к большому кусту, усыпанному белыми
розами, не решаясь протянуть к нему руку,- куст был похож на огромный
торт, украшенный цветами из крема.
Я смотрел на её профиль - высокая причёска, ленты,- теперь её лицо было