"Юрий Сергеев. Становой хребет (Роман) " - читать интересную книгу авторазолотишничество тянешь. Должен я знать всё. Интересно послухать. Я сразу
представляю себя там. Ну, а помногу брали когда-нибудь? Чтобы памятно было? - А как же, верно дело... Брали... Фунтили славно в Витимской тайге. Всё потом на распыл ушло, так и должно быть, только золотьё на том прииске было шальное. Фартило всем, кто не ленился. Крупное золото, подъёмное, то есть, видимое на глаз. Дождик окропит пески - тараканы-самородочки так и заблестят, так и побегут в разные стороны. Прямо руками за день набирали фунтами. Самое крупное пряталось в каменные щётки по щелям. Оттель его пропасть наскребали железным крюком. Чистоган. Хозяин прииска не спал. Навёз в приисковые лавки товару, какого хошь: коньяки, осётры целиком, колбасы вычурные, рыба да мясо - ешь не хочу. Только чтоб золото не уносили. Картёжная игра кипела ночи напролёт, золото отмеряли без весу столовыми ложками, пили беспробудно. А вот, выбраться в жилые места с этаким богатством нельзя. Кругом поставлены на дорогах и реках потайные заставы с обыском. Да и редко кто стремился выносить, всё было на прииске своё: девки, кабаки, магазины, обмен золота на деньги. Ушлый был хозяин, оборотистый. Хапнул он в те времена столько добра, что век не истратить ни ему, ни его потомству. Мы тоже без надсаду жили на таком содержании, единый раз без надсаду. Да недолго. Выработался прииск, и опять ноги в руки, айда по тайге шмыгать с сидором за спиной и голодным брюхом горе мыкать. Если любопытствуешь, я тебе особые страсти могу поведать - спать после них отрекёшься. Иной раз такая охолонь забирала, что в рай легче сходить за Но всё равно интересу к копачеству не стерял. Насквозь лихая жизнь! Расторопная и подлинная для настоящего мужика. Коль не сбегёшь раньше срока и позолоть сымешь, то уж никто тебя никогда более не сломит, не согнёт. Не стремление к богатству и наживе гнали меня средь лишений и опасности, не мечтал я возводить палат каменных, сундуки добром набивать и жён в неге тряпочной утешать, а звала меня опять тайга в свои объятия, кормила и поила, на ухо шептала разные чудеса, глазам их открывала, и был я счастлив, как беспечное дитя, был я волен и свободен, как орёл, а потому, не глумлюсь над судьбой своей. Хорошо прожил! Трудно и сладко. Что нас ждёт впереди - заведомо не гадаю, в этом она и судьба. Спать давай. Нам ещё далеко тащиться бездорожьем. Спи, ясно дело, утро вечера мудреней... - Игнатий, можешь на меня положиться, - раздумчиво проговорил Егор, - работы и лишений я не боюся, так же, как и ты, хочу быть свободным и вольным, охотиться и бродить по новым местам, это - по мне. К чему палаты каменные, сундуки и жёны. Это - тюрьма и цепи, тоска смертная. Копил Опарин свои миллионы, доски и скобы собирал, а хлопнула революция - и где все его стремленья? Где смысл его богатства? В чём? - Мой знакомый японец в Харбине, - откликнулся Парфёнов, - хоть идолопоклонник, но старик жуть любопытный. Как-то он мне изрёк восточную мудрость: "Человек должен жить по велению души". Это - так просто, что даже не чуешь всей правды в словах. Он помешан на своих белых журавлях, может часами глядеть, как льётся вода, на простой цветок или слушать шелест листьев. Пытался я понять его, но так и не сумел. Но, в то же время, он |
|
|