"Юрий Сергеев. Становой хребет (Роман) " - читать интересную книгу автора

мешая русские и ещё чёрт знает какие слова, - русский кабак шипко хоросо-о
водка ши пуши. Шипко хо! Манту ши пу ши, сайнара, сайнара... Ариготэ,
капитана шипко хо! - крутанул свою повозку. Рысью кинулся к какому-то
пьяному господину в котелке.
Тот с трудом угнездился на сиденье, огрел китайца по хребту бамбуковой
тростью: "Но-о-о! Вороныя-а!"
К Егору подкатилась размалёванная гримом дамочка в облезлом кошачьем
манто.
- Папироской не угостите, душка?
- Отвяжись, я не курю.
- О-о-о! Похвально, весьма похвально. Так, может быть, угостите
шампанским чистокровную польскую графиню, - она требовательно топнула ножкой
в расползшемся башмаке, - я хочу шампанского! Немедленно! Много!
В свете фонаря глубокие морщины на её белом лице показались Егору
трещинами, наспех замазанными извёсткой.
- Такой красивый пан пожалеет несчастную Сюзи, - выперла губы трубочкой
и потянулась на цыпочках к его щеке.
Егор, отпихнув назойливую графиню, опрометью бросился к двери кабака.
Его полоснул изощрённый мат обиженной дамы.
В подъезде столкнулся нос к носу с огромным благообразным
старцем-швейцаром в генеральском мундире, при множестве диковинных орденов.
Старик величественно погладил белую бороду, прогудел хриплым басом:
- Соизволите откушать, сударь? Милости просим, ещё остались свободные
места в уголочке, я устрою вас великолепно, - подхватил за плечи, втолкнул.
Егор попытался вырваться, но швейцар уже сдирал с него полушубок, смиренно
наставляя: - Бомбу свою оставь пока тута, я приберегу.
Наганчик тоже оставь. Чтобы греха не вышло по пьяному делу, милейший, -
дал ошалевшему парню расчёску и толкнул в живот открытой ладонью, на чай
соблаговолите заслуженному енералу. - За стеклянной дверью наяривал оркестр.
Получив чаевые, швейцар рявкнул: Благодарю-с! - распахнул двери и
крепко взял под локоть робкого посетителя. - Вона за тем столиком...
извольте гулять. Ежель откроется пальба или банда нагрянет - ложитесь на
пол. Оне покорных не бьют.
Егор, как очумелый, прошёл через гомонящий зал, сел на указанное место.
Огляделся, не зная, куда девать руки, пряча грязные сапоги под свисающую до
пола скатерть.
Ярко горели электрические лампочки в старых свечных канделябрах,
порхали официанты в красных косоворотках и синих шароварах, заправленных в
хромовые сапожки.
Разношёрстная публика уминала яства и пила вина. В углу медведем
восседал бородатый детина лет пятидесяти, окружённый истерично хохотавшими
разномастными барышнями. Коммерсанты, офицеры при погонах и аксельбантах,
какие-то плутоватые и плешивые хлыщи...
За соседним столом, уронив голову в тарелку с объедками, спал мертвецки
пьяный военный с черепом и костями на рукаве френча, на него испуганно
пялился икающий офицерик с тонкими усиками и страшным шрамом через всю щеку.
На эстраде дискантом верещал куплеты вёрткий малый, потешно крутил
задом в полосатых штанах, придерживая рукой соломенную шляпу с чёрной
лентой. Ему вяло отхлопали, оркестр на минуту смолк. Всхлипнула скрипка,
важно раскланялся толстый конферансье и объявил: