"Юрий Сергеев. Осенний маршрут (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Отпусти на два дня, начальник, убью мишку! Отпусти или сам уйду, я
тебе докажу, что умею стрелять.
- Нет! Работа, сам знаешь. Было бы время, я и сам с удовольствием
подстрелил бы этого нахала.
- Рапота! Рапота! Олень пропадает от рапоты! - зло ответил проводник. -
Снег скоро, соболь выходной, а мы шкурки с деревьев снимаем. Зацем такая
рапота!
Летом надо кочевать, а зимой охотиться. Рапота... В этом мишке злой
дух, шибко сердится, что лес сожгли люди. Если не стрелять его, удачи не
будет. Пойдёт по нашим следам, и всё пропадёт.
- Хватит! - оборвал Козьмин.- Думаешь, меня зло не берёт за оленей?
Рубай и пошли, нам ещё долго топать. А что послали так поздно в маршрут -
значит надо! И мы пройдём его, даже растеряв всех оленей. Всех до единого!
Ясно? Шаманишь мне тут ерунду всякую.
Николай заворчал, расколол кость и, прикрыв глаза, начал есть. Морщины
на его лице расправились, обмяк, спало напряжение, только глаза изредка
взблёскивали чёрными лезвиям.
Навьючили и ездовых оленей. Они испуганно жались к палаткам, поднимая
мокрыми ноздрями утренний ветерок. Мясо пришлось оставить, взяли с собой
совсем немного.
Хотели бросить и тяжёлую лодку, но, в последний момент, Виктор отдал
распоряжение завьючить и её. Степан, вздыхая, привязал тюк на, своего
любимца рогача, ездового быка. Олень вздрагивал от большого груза, хмуро
косился на хозяина, нехотя копытил пристывший ягель.
Солнце выглянуло из-за сопки, и вспыхнул иней в радужном многоцветье.
Стало теплее. Собаки еще не возвращались. Напрасно вслушивались. Свежий
ветер шелестел и путался в елях, глушил все звуки. Погода стала портиться,
заволокло горизонт, низко клубились рваные клочья облаков.
Отряд направился на водораздел. Через подлесок вошли в горельник. Пожар
отбушевал недавно пепел не успело унести водой. Полусгоревшие стланики
цеплялись за одежду, словно мёртвые руки.
Жутко и тоскливо брести по такому лесу. Ни звука. Ни зверей, ни птиц.
Чёрные скелеты обглоданных огнём лиственниц зловеще толпятся на фоне
снеговых туч. Идти трудно, то и дело попадаются поваленные стволы деревьев,
колючие заросли опаленного кедрового стланика.
Часто приходится браться за топор и рубить тропу. Одежда, олени и вьюки
быстро почернели от сажи. Повалил густой липкий снег. Взмокла одежда,
ледяные струйки кусают тело. Ноги скользят по камням, порывы ветра слепят
белыми вихрями.
Так шли весь день. Когда на сопки упали сумерки, спустились к ручью,
сделав приличный крюк по водоразделу. Расчистив место под елями, наспех
растянули палатку. Уже впотьмах собрали и наготовили дров на ночь.
В палатке сыро и неуютно. Печка раскраснелась, но долго де могли
согреться, оттаивали, жгли нутро чаем. Ударил мороз, а снег не прекращался,
шелестел по брезенту. Перекусили и залезли в спальные мешки.
Сучка жалобно заскулила, поскребла у входа лапой. Виктор впустил её,
бросил кусок мяса. Пурга улеглась в угол и, прикрыв глаза с наслаждением
грызла подмёрзшую оленину. От мокрой парящей шерсти потёк острый запах
псины.
Перекат тоже не выдержал: сунул нос в палатку, осторожно взял из рук