"Юрий Сергеев. Наследница " - читать интересную книгу автора

престижное место в лучшей поликлинике страны... дом - полная чаша и...
пустой.
Холодный без семьи, без детей. Два медика, которые, при её помощи, на
её хребте, стали кандидатами наук, - всё учились, рожать запрещали до защиты
диссертаций, а потом их лихо уводили томные девочки из богатых семей.
Она поёжилась и закрыла глаза, страшно и одиноко стало от своей
беспомощности перед волчьей жизнью, перед неопределённостью и слепой
зависимостью, даже от этого холодного самолёта, ревущего в пустом небе.
Сломается что-то в нём, хрупнет мёртвое железо... И ничто не спасёт...
рухнет она тряпичной куклой на землю, и - всё. И твёрдо решила, что никогда
больше не сядет в самолет. Пусть выгонят с работы... Пусть! Нет сил
смотреть, как вибрирует в пространстве конец хрупкого крыла.
Через этот горячий взгляд древнего мужика она в полной мере ощутила
вдруг всю никчемность прожитых лет, их пустоту и обман, всю свою
жертвенность доверчивой бабы, потраченную впустую на слюнтяев, всю пошлость
и скотство бездушного "трахания" (слово-то какое пустили в оборот), ярко
увидела мелочность и мерзость сплетен, животную суету у корыта с кормом,
дешёвый ажиотаж нарядов и покупок, престижа и блата, за которыми идёт
страшная плата растления тела и души, самой жизни.
На Веронику вдруг нашло какое-то помутнение, страшная обида на весь мир
за своё одиночество, жалость и боль пронзили её. Разом выветрилась обычная
циничность, отработанная годами.
С испугом почувствовала отвращение к себе самой, к накрашенному и
напудренному лицу, к тошнотворному запаху французской туалетной воды.
Как со змеи, с неё вдруг больно и мучительно стала сползать кожа-маска
преуспевающей женщины и открылась беззащитная, ранимая казачка Верка
Недвигина, правнучка кошевого атамана, фамилию которого и носила досель
станица.
- Да что это со мной?! Колдун старый, всю душу вывернул, - прошептала
она и вдруг почуяла неодолимое желание ещё раз испытать на себе его взгляд.
"Куда меня везут?!"
Она резко встала, отодвинув чемоданчик с медикаментами, прошла в
туалет. Захлопнула двери и раскурила дрожащими руками сигарету. Захлебнулась
дымом и раскашлялась до слёз. Потом долго смотрела на себя в зеркало,
машинально поправляя руками прическу и вытирая краем платочка поплывшую
краску с ресниц.
Печально глядели на неё из зазеркального небытия, из далёких
космических миров пустые, вымороченные работой, усталые до отупения глаза.
Они были огромны... вопрошали, трепетали, звали к бунту и непокорности
судьбе. Вспыхивали в них решительные и безрассудные искры от пламени
дедов-атаманов.
Когда привела себя в порядок и возвратилась в салон, то испуганно,
украдкой оглядела спящего Дубровина. Он походил на библейского пророка:
седая борода лопатой поверх добротного костюма, сивые густые брови, буйная,
изжёлта-сизая грива волос на голове.
Лицо - безмятежно, с лёгким румянцем и почти без морщин, даже лоб.
Трудно поверить, что этому человеку - за девяносто лет.
Вероника уселась в своё кресло. За иллюминатором - синь... солнце,
жуткий простор и пустота одиночества. Самое страшное в мире - женское
одиночество, самое безысходное и болезненное, самое ранимое и безутешное.