"Дмитрий Сергеев. Прерванная игра (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

утомительные, необязательные подробности. Таков ли ваш сон? Не чересчур ли
он загроможден необязательными подробностями? Не кажется ли вам, что он
мучительно последователен?
Он был прав, черт возьми: во сне обычно все совершается скачками.
Захотелось, скажем, человеку грибов, и он тут же выходит из вагона
электрички на загородной станции и сразу попадает в лес, и видит замшелый
пень, на котором растут опята. А в жизни до этого пня протекут нудные часы,
да еще неизвестно, будут ли на нем опята. Во всяком случае, рассудительный
человек отправится за грибами на рынок, а не в лес.
А я с тех пор, как очнулся, существую в каком-то нестерпимом вялом
времени. Ни на сон, ни на фильм не похоже. Разве что на очень уж бездарный
фильм. Из рассказа Итгола я уяснил, что нахожусь в мире, ничуть не похожем
на родную Землю. Люди здесь живут не на поверхности планеты, а внутри.
Цивилизация Земтера насчитывает примерно десять тысячелетий.
- После каменных топоров и орбитальных ракет, прошло десять
тысячелетий.
- Позвольте, - перебил я. - Между каменным топором и орбитальной
ракетой - пропасть. Разве можно ставить их рядом?
- Принципиальной разницы между каменным топором и первобытной ракетой
на радиоактивном топливе нет; то и другое доступно при зародышевых знаниях
о строении мира...
Он сделал попытку растолковать мне главнейшие достижения наук Земтера,
говорил о хомороидах пространств, о вакуумклице и об их постоянной
взаимосвязи с числом воплей в балансе израсходованной информации... От всей
этой мешанины у меня закружилась голова.
- Видимо, вам не понять этого, - признал он. - Но проще объяснить вряд
ли можно.
- И не пытайтесь - не надо! В конце концов, какое мне дело до их наук
- я и своих-то не знал.
Эта мысль родилась внезапно.
- Я, может быть, и поверю вам, что это не сон и что я нахожусь на
другой планете, если побываю на поверхности - увижу небо.
"Уж собственное-то солнце и звезды узнаю", - подумал я.
Мы пробирались полутемными штреками. Кристаллы слюды вспыхивали на
изломе пластов породы, прорезанной тоннелем.
Итгол прекрасно ориентировался в подземелье. Вскоре мы достигли
подъемной камеры. Они есть в каждом жилом секторе, объяснил мне Итгол. Мы
вошли в лифт. Жилых этажей над нами оказалось множество. Гулкие полости
шахтных дворов стремительно проносились вниз.
Поверхность Земтера выглядела пустынной и безжизненной. Красноватый
мертвенный свет пробивался сквозь плотный заслон облаков или тумана. Когда
туман прореживался, показывался огромный бордово-красный диск - наше солнце
бывает таким лишь на закате. Поверхность-сплошной камень, гладкий, точно
вылизанный. В кабину сквозь прозрачную оболочку врывался гул ветра. Я
замечал песчинки, их несло вскользь поката стеклянного колпака и
завихривало с подветренной стороны.
Температура снаружи около трехсот филей (минус восемьдесят по
Цельсию). Как в Антарктиде. Атмосфера не ядовита, но сильно разрежена. Без
маски выйти нельзя.
Вначале я попал в изоляционный тамбур - разлинованную и тоже