"Олег Серегин. Книга Арджуны" - читать интересную книгу автора

Поистине, прекрасен был тот город, выстроенный не земным мастерством,
но искусством бессмертного Майасура. Окруженный золотым сиянием, он словно
висел в воздухе, обнесенный золотыми и серебряными стенами, украшенный
великолепными воротами, подобными белым облакам, и прекрасными дворцами с
блистающими на солнце кровлями, над которыми вздымался, словно пронзая небо
макушкой, тысячеколонный царский чертог, подобный горе Кайласе, обиталищу
Шивы. Город тот, богатый и процветающий, полный сокровищ, блистающий
красотою и подобный обители бессмертных, повергал в изумление.
Несравненный же дворец владыки, прославленный в трех мирах, выстроил
асур целиком из драгоценных камней; колонны же были из золота и сверкал тот
дворец, распространяя сияние, подобно тому, как сверкают дворцы Сурьи и
Чандры, излучая чудесный свет. Он простирался ввысь к небу, напоминая гору,
уходящую в облака, - длинный и широкий, величественный и безупречный,
избавляющий от усталости, наполненный необыкновенной утварью, бесценный и
полный сокровищ. Даже дворец самого Брахмы не был наделен такой красотой. По
велению Майи дворец тот охраняли тысячи ракшасов, передвигающихся по
воздуху, странных, огромных и могучих, искусных в сражении; медно-красны
были глаза их, а уши подобны раковинам.
И так свидетельствуют очевидцы, не склонные к изречению ложного.
Как известно, мудрец Чьявана, одолев ужасное чудовище Маду, разделил
огонь, суть погибели, между четырьмя пороками: пьянством, любострастием,
охотой ради забавы и игрой в кости.
В первом и втором братья могли, не бахвалясь, назваться знатоками,
четвертое было еще впереди и сейчас благородные владыки стольного города
Индрапрастхи вовсю предавались третьему. Лестницы и галереи, балконы и
террасы кишели слугами, колесницы приглашенных на царскую охоту вельмож
сталкивались боками внизу у ворот - по-хорошему следовало присоединиться к
кавалькаде уже за городскими стенами, но лишняя возможность выразить свою
исключительную преданность!
Такую возможность не следовало упускать.
В суматохе никто не заметил еще одну колесницу, подъехавшую с городских
улиц, хотя гость не числился приглашенным и вообще проделал изрядный путь.
Знай раджи о его прибытии, немедля распорядились бы о неистовом ликовании,
велели горожанам обрядиться в лучшие одежды, вывести напоказ красивых женщин
и засыпать улицы цветами, а уж об отъезде куда-либо не могло идти речи.
Однако же не примчался загодя гонец с радостной вестью, и глашатаев гость
оставил сидеть по домам; даже слуха, летящего быстрей породистых
камбоджийских рысаков, не удосужился пустить.
Словно из-под земли выехал или с путей сиддхов свалился.
Впрочем, от такого гостя всего можно ожидать.
Он выслушал заморенного службой пожилого пратихару, отвел колесницу на
указанное место, а сам перебрался к пруду с лотосами и сел на каменный
бортик, покрытый тончайшей резьбой. Толкались повозки со сложенными шатрами,
храпели лошади верховых, сонно ухали три слона, с которыми не смогли
расстаться любители слоновьей прыти, захлебывались лаем собаки, и псари
лаялись не хуже собак. Гость разглядывал дворцовую суету с едва заметной
улыбкой, а потом со скуки окликнул пробегавшую мимо смазливую прислужницу и
довел ее, небрежно любезничая, до того, что бедная готова была отдаться тут
же.
Наконец на площади показался один из хозяев дворца с двумя охотничьими