"Олег Серегин. Хирургическое вмешательство ("Доминирующая раса" #3) " - читать интересную книгу автора

никто. Я тебе отчитываться не буду. Можешь хоть сдать меня, если хочешь, все
равно ты не знаешь, кому сдавать, и я успею слинять, понял? Мне плевать. И
ни хрена ты меня не остановишь.


Ксе сидел на стуле и в задумчивости ковырял кухонным ножом дорогую
скатерть. Под ней было лаковое дерево, еще дороже, и ему тоже грозил ущерб.
За стеной, в сандовой гостиной, разливался на все лады телевизор:
озлобленный Жень смотрел MTV.
Ксе думал о жрецах, о Матьземле, о психованных подростках с не по
возрасту четким рельефом мышц, и о том, что давно пора позвонить деду Арье.
Деду, деду надо было звонить сразу, как только вошли. Почему Ксе так
сглупил, взялся строить из себя дознавателя, к каковой роли никогда не
ощущал склонности? Особист драный. Парню если с кем и надо было поговорить,
так это с подростковым психологом, из службы телефона доверия. Дед бы смог
сойти за психолога, по обширности знаний, богатству жизненного опыта и
природному обаянию, а не ты, стручок...
Шаман вздохнул.
Молчи, Ксе, за умного сойдешь.
Но насколько же он неуравновешен, Жень, как его мотает из стороны в
сторону, от животного ужаса к сарказму и холодной злости... и взгляд, взгляд
боевой машины. Руку дать на отсечение, что истерика Матьземли как-то связана
с этим, нечего и спорить, но какое должно быть промежуточное звено? Где
ответ на вопрос "почему"? Кто он, что он такое, этот Жень? Чем занимался его
отец? Во что превратил сына?
Ксе положил нож и встал.
Он решил извиниться. Сказать Женю, что не хотел влезать в душу, а всего
лишь перестарался в желании помочь. Пообещать, что больше это не
повторится - и опять слукавить, потому что мальчишке все равно предстояло
снова терпеть расспросы, только занимался бы ими уже не Ксе...
Плазменная панель Санда распахивалась во всю роскошную ширь, в ней
танцевали лощеные африканцы, в выверенной акустике комнаты упруго стоял
звук, а Жень спал.
Он, конечно, не собирался спать. Просто замерз, полуголый, и завернулся
в плед. Устроился поудобнее, и от сытости и усталости сморило.
Ксе улыбнулся.
А потом пошел в коридор и вытащил из груды жениного пуховика боевой
нож.
В сумке лежал еще складной с вылетающим лезвием, его он трогать не
стал, и должен был быть третий, с которым Жень не пожелал расстаться.
"Да, Мать... - с косой ухмылкой подумал шаман. - Язви тебя через
Семипалатинск..." До него с большим опозданием дошло, что одна из игрушек
Женя вполне могла оказаться у него в животе. Если бы парень был не настолько
измотан, если бы Матьземля не ходила ходуном у него под ногами, если бы он
не принял Ксе за жреца...
...и ненавистного до дрожи жреца не осмелился ударить ножом.
Ксе вновь испытал чувство, знакомое всякому шаману: он понял, что
ничего не понял.