"Михаил Серегин. Божий одуванчик" - читать интересную книгу автора

Илья пробурчал что-то нечленораздельное, сползшее в результате в
очередной жирный пласт грязной матерной ругани, и, шатаясь, дошел до своей
кровати, сбрасывая на ходу одежду и швыряя ее в разные стороны. Потом ничком
свалился на свое алкогольное лежбище и вырубился.
Вернувшись на кухню, Владимир продолжил прерванный блистательным
появлением брата ужин.

***

С тех пор как Владимир Свиридов вернулся в Россию и обосновался в
Петербурге, с ним происходили странные на первый взгляд вещи.
Прежде всего он постарался убедить себя в том, что в течение всей
предыдущей жизни завышал свои возможности. И благодаря этому все время
чувствовал, что находится не на своем месте.
Это ощущение несвоевременности и неуместности тех или иных жизненных
пертурбаций приводило к тому, что Владимира постоянно мучили сомнения.
Страшные, неотступные сомнения в своей совершенной ненужности.
Он считал себя не машиной смерти, которой он, по сути, был долгие годы
и которую мастерски воспитали из него выдающиеся специалисты еще советских
спецслужб. Совсем не так.
По своей психологической организации, по мироощущению он был скорее
актером. То есть личностью, воспринимающей жизнь по законам сцены и оттого
страшно уязвимой и противоречивой: и безжалостным, и ранимым, и жертвой, и
палачом.
По этому поводу ему часто вспоминались строки Андрея Вознесенского,
которого он вообще-то не любил, предпочитая ему Гумилева и Пастернака. Но
строки именно этого поэта определяли всю его жизнь:

Дай Бог быть тертым калачом,
Не сожранным ничьею шайкой,
Ни жертвою, ни палачом,
Ни барином, ни попрошайкой.
Дай Бог не вляпаться во власть,
И не геройствовать подложно,
И быть богатым, но не красть,
Конечно, если так возможно...

Это оказалось невозможным. Он был и жертвой, и палачом, он воровал и
вляпывался во власть, чтобы потом на коже остались незаживающие, жуткие
подпалины.
Он был тертым калачом в шайке, красиво именуемой спецотделом ГРУ
"Капелла".
Он был человеком, во многом играющим опасную роль трагического шута
даже наедине с самим собой.
Его заставили быть таким прихотливые и жестокие жизненные
обстоятельства.
Тиски судьбы, в которые он попал сразу же после того, как в
восемнадцатилетнем возрасте оказался в так называемой "группе сирот" при
Высшей школе ГРУ, группе, на основе которой несколькими годами позднее был
сформирован знаменитый отдел "Капелла" - элитная, наисекретнейшая и самая