"Андрей Сердюк. Вложения Второго Порядка " - читать интересную книгу автора

воду, подняв фонтан разнокалиберных брызг. Нет, Зотову не понравилось: брызг
много - оценка низкая. Как-то ловко получилось у него перемотать плёночку назад.
Стукнул хлопушкой: кадр такой-то, дубль сякой-то. Мотор! - и дал отмашку.
Товарищ Сталин послушно оттолкнулся от крыши вагона, взмахнув руками, ловко
пролетел между двух, стоящих андреевским крестом металлических балок, на одно
мгновение завис в воздухе и, совершив тройное сальто вперёд, гвоздём - ноги
прямые, носочки оттянутые - вошёл в воду. Вот теперь - то!
Вынырнув, товарищ Сталин погрёб одной рукой - вторая-то сухонькая - супротив
течения, то есть, зачем-то, совершенно вдоль реки, а ни как не поперёк. И тут:
- Держись, Васианыч! - раздался с правого берега, пробиваясь сквозь сухое
щёлканье винтовочных выстрелов и стрёкот пулемётных очередей, голос ординарца
Петьки. - Врёшь - не возьмёшь!
- Врёшь - не возьмёшь, - вторил Исаеву раненый комдив, геройски сражавшийся с
золотопогоньем бело-мутного теченья и анархией зелёноватых волн.
И вот - гребёт он... гре-бёт он... гре-бёт ... в холодной-то воде! Но силы
тают уже. Уже на исходе силы Чапая. А вокруг него - льдины. И здоровой рукой
вцепился в одну, а сам с головой под воду уходит. И тело уже коченеет. Совсем
коченеет... Ноги судорогой свело... И всё, - соскользнула героя рука в холодную
воду... И тут - "КОНЕЦ ФИЛЬМА"... Ну, а дальше, естественно, - титры...
Жаль, - не успел увидеть Чапай, как с запоздалой помощью - эври найт ин май
дрим - спешит на встречу ему ледокол "Фауст Гёте" (хотя, на самом деле,
посильнее будет) - махина с атомным сердцем внутри.
И уже никогда не увидеть герою, что на носу той махины двое стоят - Рабочий
со своею Крестьянкой; в известной позе стоят, свои лица подставив хлёсткому
ветру. И как прежде Небу грозят. Но Небу грозят отчего-то не как обычно -
молотом и серпом, а голубою папкой, которую толи держат вместе, толи вырывают
друг у друга, - не понять, потому, как - остановись, мгновение, ты...
И тенью... Огромною тенью вплывает громада на Красную площадь. У щербатой
кремлёвской стены уже ждут её... Маршал... Блестящий Маршал - весь с ног до
головы в орденах, аксельбантах, лампасах и эполетах - парад принимает на белом
коне.
Бьёт конь копытом в испуге по древней брусчатке... Заходится конь, встаёт на
дыбы, да так, что кажется, вот-вот навзничь упадёт и всаднику грудь седельною
лукой пробьёт. Но нет, удержался Маршал в седле, коня приструнил. Тут-то зверь
левым передним копытом о камень как раз и прибил случайную бабочку. И ... да и
только.
Пыльца с её ярких, но нежных крыльев облаком, тихим облаком, словно споры из
старого гриба-дождевика, разлетелась по древней площади.
И взлетели, и взмыли ввысь мириады летучих пёстрых созданий, заполонив всеми
цветами-переливами пространство безумного сна...


8.

Пробуждение, как всякий выход из пограничного состояния, ставит перед
человеком окаянные вопросы: кто я? и - где я? А, при успешном ответе на первые
два, третий - что мне с этим счастьем делать?
С трудом определившись, Зотов обнаружил, что Красная Шапочка, шебурша своим
невеликим скарбом, активно готовится завершить свой краткосрочный дружественный
визит в его купе. Готовится унести в иные дали аромат цветка иланг-иланг.