"Андрей Серба. Выиграть время " - читать интересную книгу автора

пустых распряженных воза и пузырилась гора брошенной холстины. Следы
лошадиных копыт вели по тропинке к воде, на противоположном берегу, чуть
ниже по течению, они начинались снова, исчезая затем в береговом кустарнике.
Приподнявшись на стременах, боярин зорко всматривался в пустынный
берег, как вдруг неясный шум сбоку привлек его внимание. Обернувшись, он
увидел, что возле одного из оставленных московитами возов стоят на
четвереньках двое его дружинников. Один, вцепившись другому в горло,
стремился дотянуться до его руки, сжатой в кулак и отведенной за спину.
Казимир, перехватив взгляд Адомаса, поднял коня на дыбы и очутился возле
дружинников. Разрезала воздух плеть, опускаясь на их плечи, свистнула еще
раз, обвиваясь вокруг сжатой в кулак руки. Кулак разжался, и на землю упало
несколько тускло блеснувших кружочков. Казимир соскочил с коня, быстро
нагнулся над ними. Подобрав их, он опустился на четвереньки и начал ползать
под возами.
Встав с земли, Казимир подошел к наблюдавшему за ним боярину, молча
протянул ему ладонь, на которой лежало несколько золотых монет. Адомас взял
одну, поднес к глазам и довольно прищурился. Именно то, что он и
предполагал, только услышав об этих возах. Вот почему они были так тщательно
перевязаны и охранялись даже от своих людей. А Казимир уже протягивал
боярину другую руку с зажатой в пальцах короткой толстой веткой. Между
мелкими чешуйками ее коры застрял обрывок грубой серой нити.
- Торопились московиты, боярин, видно, погони нашей опасались. Брод
искать недосуг было, а река в этом месте для переправы тяжелых возов никак
не годится. И глубина в два человечьих роста, и дно неподходящее: ил засосет
колеса возов по ступицы. Вот и пришлось московитам перегружать поклажу на
седла, в спешке кто-то зацепил мешком за ветку. Монеты, что в дыру
просыпались и на виду оказались, московиты подобрали, а которые в траву
далеко укатились, времени искать не было.
Адомас бросил монету в ладонь Казимира, брезгливо вытер о лошадиную
гриву пальцы.
- Обоих в железо, а вернемся в замок - в погреб, - отрывисто бросил он,
даже не взглянув на провинившихся дружинников. - Или нет, постой, - с
усмешкой остановил он бросившегося выполнять его приказание Казимира. -
Отправь их первыми на тот берег. Пусть не я, а Бог станет им судьей.
Адомасу вовсе не было жалко тех золотых кружочков, которые пытались
утаить от него воины. Что значили они для него? Ровным счетом ничего. Разве
можно было обменять их на здоровье или откупиться от постоянно сидевшей в
нем боли? Все золото мира было бессильно помочь боярину в его беде, а потому
ни вид драгоценного металла, ни обладание любым его количеством Адомаса
нисколько не волновали. Наказывал же он дружинников за то, что, утаи они
монеты и не стань ему известно о находке, кто знает, какой дальнейший ход о
цели приезда Боброка получили бы его мысли.
Адомас с интересом наблюдал, как оба дружинника медленно, опасливо,
один за другим спустились по тропинке к реке и заставили коней войти в воду.
За ними цепочкой двинулись остальные всадники.
Что толкнуло боярина ударить кобылу в бока шпорами и нырнуть с ней в
обступившие поляну кусты, он точно объяснить не мог. То ли расслышал звон
летящей стрелы, то ли в нужный миг безошибочно сработал инстинкт
самосохранения, так сильно развитый в нем с детства. Как бы то ни было,
прежде чем посланные первыми через реку дружинники, пронзенные стрелами,