"Сен-Симон. Мемуары, книга 2 " - читать интересную книгу автора

ста лет, если бы не те ошибки, о коих уже говорилось и из-за коих у него в
крови началась гангрена. Обнаружилось также, что объем его желудка и кишок
чуть ли не вдвое больше, чем у людей его комплекции, по каковой причине он
был столь великим и беспримерным чревоугодником.
То был государь, которому нельзя отказать во многих достоинствах и даже
величии, но следует признать, что преобладали в нем мелочные и дурные
страсти, среди коих невозможно различить, какие присущи ему от природы, а
какие благоприобретены, и чрезвычайно редки писатели, которые были бы в
равной мере хорошо осведомлены о тех и других его свойствах, а еще труднее
сейчас найти людей, которые сами знали его и притом способны были настолько
смирить себя, чтобы писать о том, что было в нем дурного и хорошего, без
ненависти или подобострастия, а одну только чистую правду. Что касается
знания короля, на эти воспоминания можно положиться, касательно же второго,
то есть нелицеприятности, я попытаюсь достичь ее, самым искренним образом
отринув всякую пристрастность.
Здесь нет резона говорить о первых годах его царствования. Король чуть
ли не с рождения был обезволен коварством матери, которая сама хотела
править, а еще более - своекорыстными интересами злокозненного министра*,
тысячекратно рисковавшего благом государства ради собственной власти; до
конца жизни своего первого министра король повиновался ему, и посему эти
годы должно вычеркнуть из царствования этого монарха. Однако и под таким
ярмом он проявлял свою натуру. Он испытал любовь, понял, что праздность-
враг славы, простер слабые еще руки и к той, и к другой; оказался достаточно
сообразительным, чтобы понять, что смерть Мазарини дала ему свободу, раз уж
он не нашел в себе достаточно силы, чтобы освободиться раньше. То был один
из самых прекрасных периодов его жизни, и плодом его стало правило, которое
впоследствии ничто не могло поколебать: ненавидеть своих первых министров, а
также духовных лиц, членов своего совета. Тогда же он принял и другое
правило, но не смог держаться его с той же неколебимостью, поскольку не
замечал, что, в сущности, непрестанно забывает о нем, а правило это было:
править самому; и это более всего он ставил себе в заслугу, за это более
всего его прославляли и льстили, хотя это меньше всего ему удавалось.
______________
* Кардинала Мазарини.

Будучи одарен от природы даже менее чем посредственным умом, но
способным развиваться, шлифоваться, утончаться, без стеснения перенимать
чужие мысли, не впадая в подражание, он извлекал величайшую пользу из того,
что всю жизнь прожил среди знаменитых людей, бывших куда умнее, чем он,
людей самых разнообразных, мужчин и женщин разного возраста, разного
происхождения и положения. Его вступление в жизнь, если можно так говорить о
двадцатитрехлетнем короле, было счастливым, так как то время изобиловало
замечательными умами. Его министры и посланники были тогда самыми искусными
в Европе, генералы - великими полководцами, их помощники, ставшие, пройдя их
школу, выдающимися военачальниками, - превосходными; имена тех и других
единодушно чтут потомки. Волнения, которые после смерти Людовика XIII
изнутри и извне неистово потрясали государство, вызвали к жизни плеяду
талантливых, прославленных людей и таких царедворцев, которые и составили
двор.
Апартаменты графини де Суассон, которая как обер-гофмейстерина двора