"Генрик Сенкевич. Семья Поланецких (Роман) " - читать интересную книгу автора

на него чем-то родным, близким, и близость эту ощущал он тем сильней, что
давно не был здесь, всего два года как вернувшись домой из-за границы, где
провел раннюю молодость и занимался коммерцией. И, подъезжая сейчас к
спящей деревне, он вспомнил детство, мать, которой уже пять лет не было в
живых, и все огорчения и беды той далекой поры показались сущими пустяками
по сравнению с теперешними.
Наконец бричка въехала в деревню. У околицы на бугре стоял сильно
покосившийся крест, готовый вот-вот упасть. Поланецкий помнил этот крест:
здесь когда-то зарыли человека, который повесился в ближнем лесу, и люди
долго боялись потом проходить ночью мимо.
За крестом начинались первые хаты. Но в деревне все уже спали. Ни
одного оконца не светилось, лишь, насколько хватал глаз, в лунном сиянии
купались кровли, казавшиеся на фоне ночного неба серебристо-белыми. Стены
мазанок отсвечивали бледно-зеленым, иные же, в гуще вишневых садов, за
высокими подсолнухами или тычковой фасолью, совсем тонули в тени. Во
дворах тявкали собаки но сонно, как бы вторя вразнобой отдаленному
кваканью лягушек, крикам выпи, дергачей и всем тем звукам, которые полнят
летнюю ночь, лишь усиливая впечатление тишины.
Медленно катившаяся по рыхлой песчаной дороге бричка въехала в темную
аллею, испещренную бликами лунного света, проникавшего сквозь листву.
Слышно стало, как пересвистываются ночные сторожа. В конце аллеи белел
дом, несколько Окон еще светились. На стук колес на крыльцо выбежал
мальчик и помог Поланецкому вылезти. Подошел и ночной сторож с двумя
белыми дворнягами, как видно, молодыми и добрыми: вместо лая обе принялись
ластиться к приезжему, прыгая на него и так бурно выражая свою радость,
что сторож палкой вынужден был умерить их пыл.
Мальчик вынес вещи из брички, и спустя мгновенье Поланецкий очутился
в столовой, где его ждал накрытый к чаю стол. У одной стены стоял ореховый
буфет, рядом с ним - часы с массивными гирями и кукушкой. На другой стене
висело два скверных портрета, изображавших дам в нарядах восемнадцатого
века; посередине стоял стол под белой скатертью, вокруг него - стулья с
высокими спинками. Ярко освещенная комната с кипящим самоваром, от
которого подымался пар, выглядела уютно и приветливо.
Поланецкий стал прохаживаться вдоль стола, но сапоги слишком резко
скрипели в этой тишине, и он подошел к окну, глядя на залитый луной двор,
где встретившие его так радостно белые дворняжки гонялись теперь друг за
дружкой.
Немного погодя дверь из соседней комнаты отворилась, и вошла
молоденькая девушка - дочь владельца имения от второго брака, как
догадался Поланецкий. При ее появлении он отошел от окна и, приблизясь в
своих скрипучих сапогах к столу, поклонился и представился.
- Мы из телеграммы узнали о вашем приезде, - проговорила, протягивая
ему руку, девушка. - Отец уже лег, ему нездоровится, но завтра он будет
рад вас видеть.
- Извините, что так поздно, - ответил Поланецкий, - но поезд приходит
в Чернев только в одиннадцать часов.
- И до Кшеменя еще две версты. Отец говорит, вы здесь бывали раньше.
- Да, приезжал матерью, когда вас еще на свете не было.
- Знаю. Вы - папин родственник.
- Собственно, родственник первой жены пана Плавицкого.