"Г.Сенкевич. Ангел" - читать интересную книгу автора

- Да пропади ты пропадом... - огрызнулась Куликова. - Говорю, береги
девчонку - значит, береги. Сирота она. Знаешь ты, олух, кто хранит ее?
Но Войтек не снизошел до ответа: этот предмет, видно, мало его занимал,
и он обратился к другому, то есть к стакану с водкой.
- Чтоб вам... - начал было он, но не договорил, потому что в этот
момент опрокинул водку в рот, сморщился, плюнул и, ставя стакан, недовольно
сказал: - Да это ж вода, а не водка. Налей-ка из другой бутылки!
Корчмарь налил из другой. Войтек выпил и скривился еще сильней:
- А арака у тебя не найдется?
Маргуле, очевидно, грозила та же опасность, что и бабам. Следует,
однако, принять во внимание, что в это самое время деришкуровский помещик
сочинял для одного журнала пространный и исчерпывающий трактат под
названием: "Право землевладельца на винный откуп - основа общественного
устройства". Таким образом, Войтек, сам того не ведая, содействовал
укреплению общественных устоев, тем более что это питейное заведение, хоть и
находилось в городке, принадлежало помещику.
Внеся свою ленту этак раз пять кряду, Войтек, правда, позабыл про
фонарь, в котором погасла свечка, но зато не забыл про Марысю. Взяв
полусонную девочку за руку, он сказал:
- Айда, заморыш!
Бабы уснули в своем углу, и никто не попрощался с Марысей. Что ж, дело
житейское: мать ее осталась лежать на кладбище в Деришкурове, а она ехала в
Лещинец.
Они вышли, уселись; Маргула крикнул: "Но-о!" - и лошади тронулись.
Поначалу сани с трудом тащились по уличной грязи, но скоро лошади вынесли их
на широкие белые поля. Сани легко заскользили по снегу, чуть слышно
скрипевшему под полозьями. Только изредка фыркала лошадь да где-то
далеко-далеко лаяла собака.
Так они ехали да ехали. Войтек погонял и напевал себе под нос: "Помнишь
ли, бездельник, что мне обещал..." Но скоро он замолчал и стал клевать
носом. Качнулся вправо, влево... Ему снилось, будто в Лещинце ему надавали
по шее за то, что он потерял сумку с письмами, и сквозь сон он время от
времени бормотала "Чтоб вас!" Марыся не спала, ей было холодно. Широко
раскрытыми глазами смотрела она на белые поля, которые то и дело заслоняла
черная спина Маргулы. Смотрела и думала: "Матуля померла", и в ее
воображении всплывало бледное, худое лицо матери с глазами навыкате. Смутно
она сознавала, что "матули", которую она так любила, нет уже в Лещинце и
больше никогда-никогда там не будет. Ведь она своими глазами видела, как ее
зарывали в землю. Марыся, быть может, заплакала бы с горя, вспоминая все
это, но у нее замерзли ноги, и она заплакала от холода.
Мороза, правда, не было, но погода стояла промозглая, как всегда в
оттепель. У Войтека по крайней мере хоть желудок сохранял изрядный запас
тепла, почерпнутый в корчме. Деришкуровский помещик весьма резонно отмечал,
что "зимой водка согревает, а поскольку она для мужика - единственная утеха,
то, следовательно, лишая крупных землевладельцев исключительного права нести
это утешение в народ, их лишают и возможности влиять на него". На сей раз
Войтек так разутешился в корчме, что ничто на свете его не могло бы
омрачить.
Не омрачило его и то обстоятельство, что, достигнув леса, лошади
поплелись шагом, хотя дорога здесь была куда лучше, а потом забрали в