"Мария Семенова, Феликс Разумовский. Аленький цветочек (Кудеяр #1)" - читать интересную книгу автора

проспект...
- Остерегайтесь торфяных болот, - вслух выговорила Рита. Звук
собственного голоса заставил её вздрогнуть и остро осознать, что она
осталась одна. Случись что - и уже никакой Иван Степанович не вылетит,
теряя махровую простыню, в одних трусах ей на помощь. Она затравленно
огляделась и припустила дворами домой. Было страшно. Дорогу перебегали
коты, все как один чёрные, самостоятельные и свирепые. Каждый случайный
встречный был наёмным убийцей, прячущим в кармане "Беретту" с глушителем.
Драные пластиковые пакеты в помойках начинали шевелиться и подозрительно
громко шуршать именно в тот момент, котаа Рита к ним приближалась. Под
ними тикали бомбы.
Скудин тем временем проскочил Загородный и, не давая себе
расслабиться, уже за Обуховским мостом снова шеек хвост. Никуда,
оказывается, не девшийся. И преследовало Кудеяра всё то же авто, приметное
до изумления. На таких не серьёзным преследованием, а только наглыми
выходками заниматься. Под днищем машины горели синеватые огоньки,
направленные непосредственно вниз, на асфальт, - в результате приземистая
иномарка как бы плыла в облачке замогильного света. Плюс опять-таки
подсинённая оптика и жёлтые противотуманки под бампером... Вот только,
несмотря на такую дурацкую "внешность", хватка у преследователей была
бульдожья. "Интересно, как они меня опять вычислили?.."
Вообще вопросов было много. Для начала - откуда вообще взялся хвост?
Неужели Собакина так быстро купили на корню? Или бандюки друг друга
дублировали?..
Что-то сегодняшний день был полон загадок, неопределенности и
таинственности, а этого Скудин ужас как не любил. "Ладно, сволочи, будут
вам гонки с препятствиями..."
Изрядно попетляв по городу, уже начиная коситься на указатель
бензина, он выкатился на Каменный мост и по Гороховой, через Мойку, мимо
зловещего здания номер два (а вы думали, почему Гороховая когда-то
называлась "Дзержинского"? Ну то-то же...) выехал на Адмиралтейский
проспект, а чуть позже на Английскую набережную. Преследователи и не
думали отставать, наоборот, вовсю пытались деморализовывать Кудеяра,
уверенно держась в десяти корпусах: "Никуда ты, голубчик, не денешься со
своим чемоданом. НАШИМ, то есть, чемоданом... Лучше отдавай
по-хорошему..." Правду молвить, Иван больше забеспокоился бы, если бы эти
орлы отстали от него на Красноармейских и пришлось бы серьёзно
тревожиться, не перехватили ли Риту. Но этого не случилось, и он ощущал
только азарт. Перевалив бывший Благовещенский мост, Иван ушёл с набережной
на Восьмую линию... и вдруг, резко дав по газам и в очередной раз наплевав
на все правила, рванул по направлению к Смоленке - что-что, а уж Васькин
остров он знал, как собственную портянку. Сразу за Средним джип сбавил ход
и, резко, под обиженный колёсный скрип, повернув, по-пластунски заполз в
узкую, похожую на кишку подворотню. Вдоль бортов оставались сантиметры
зазора, но Кудеяру хватило. Он усмехнулся и затормозил окончательно,
поставив "Фронтеру" раком, - ни пройти, ни проехать. Теперь - сломать ключ
в замке зажигания, ужом выползти из салона и (опять же с чёртовым
чемоданом под мышкой) сделать то единственное, о чём суворовским солдатам
дозволялось отвечать "Не могу знать!". Сиречь ретироваться. Или, если
по-нашему, по современному, - живо рвать когти. Что Скудин и сделал,