"Мария Семенова, Феликс Разумовский. Аленький цветочек (Кудеяр #1)" - читать интересную книгу автора

валуны. А здесь - подпирают небо могучие ели, склоны гор заросли берёзой,
ольхой и осиной, озёрная гладь так и горит под лучами ласкового летнего
солнца. И воздух!.. Звенящая чистота, спокойствие и какая-то первозданная
мудрость. Не говоря уж о том, что сплошной кислород...
- Тихо-то до чего! - Маша сбросила кроссовки, осторожно зашла по
щиколотку в воду и обнаружила, что гуляет всё-таки не по сочинскому
дендрарию:
- Ой! Холодная!.. Так и простудиться недолго... - Солнечный зайчик
щекотно ударил в лицо, она заслонилась рукой, улыбнулась и сделала
открытие:
- А вроде ничего! Привыкаешь...
- Здесь ручей неподалёку впадает. - Иван махнул рукой в сторону мыса,
поросшего голубыми, словно с кремлёвской площади, ёлками. Его самого
холодной водой, способной учинить простуду, было не запугать. Он мигом
разделся и задумчиво пошёл в воду, чтобы секунду спустя презрительно
заявить:
- Холодная?! Ну ты даёшь, Марья. Молоко! Парное!..
С первого взгляда было понятно, что подполковничьи звёзды он
заработал не молодецкой выправкой на парадах. Жуткий штопаный рубец на
груди, рваный след выходного отверстия на спине... выпуклый шрам поперёк
живота, оставленный секущим ударом - хотели выпустить кишки, не
получилось... Замысловатая татуировка у плеча с надписью по-латыни:
"Мёртвые всегда молчат".
Оглянувшись, Маша не удержалась, подошла к мужу вплотную, коснулась
ладонями твердокаменного, похожего на стиральную доску пресса. Кажется,
должна была уже насмотреться, привыкнуть... нет. Всё равно мороз по коже,
стоит только представить, как горячей сталью да по живому... по родному...
Как именно, Иван не рассказывал никогда.
- Мужики... - прошептала она. - Глаз да глаз за вами... Лезете куда
не надо... Исполосовали всего...
- Ну, не всего. - Широкие ладони бережно сомкнулись на её талии и
приподняли, оторвав от песка, чтобы было удобнее целовать. - Самое главное
всё-таки оставили... кажется. Проверить бы...
- А что, есть сомнения?..
Машин смех был очень счастливым. Она закрыла глаза, чувствуя, как от
крестца к затылку медленно поднимается блаженная хмельная истома.
- Ура, на мины! - Оттягивая наслаждение, Иван не без труда разжал
объятия и в облаке брызг напористо попёр в озеро. - За Родину! За
Сталина...
Скажи кому у них в институте, что суровый замдиректора по режиму был
способен дурачиться, как мальчишка, - не поверили бы.

Они давно знали всю институтскую охрану в лицо, и охрани знала
учёных. Никаких формальностей, сплошное "Доброе утро,
Веня-Вера-Алик-Марина Львовна, доброе утро, Лев Поликарпович!" И вдруг -
дело было около года назад - в один прекрасный день, явившись на службу в
родной "Гипертех", Маша с папой обнаружили на вахте совершенно незнакомые
физиономии. И - происходивший по всем правилам шмон. "Новые режимщики! -
сообразил папа, профессор Лев Поликарпович 'Звягинцев. - Вместо
"Засранцева"! - Фамилия прежнего заместителя по режиму была Саранцев. -