"Михаил Семеновский. Тайная канцелярия при Петре Великом " - читать интересную книгу автора

Петру, своим милостивцам; наконец, из того же письма ясно видны старания
царевны снять всякое сомнение с Бестужева, чтоб отнюдь не вызвали его из
Митавы.[13]
Нежная заботливость двадцатипятилетней царевны о 54-летнем любимце и
его семействе проглядывает в нескольких письмах. Вот одно из них, которое,
как и нижеследующие, приводим дословно, но без сохранения массы
грамматических ошибок, так как степень грамотности герцогини Курляндской,
Анны Ивановны, достаточно засвидетельствована вышеприведенным, буквально
приведенным, ее посланием; здесь же сохраняем лишь немногие своеобразности
ее письма.
"Митава, 1719 годя ноября 1-го. Государыня моя тетушка и матушка царица
Екатерина Алексеевна! Здравствуй государыня моя на многие лета, вкупе с
государем нашим дядюшком и батюшком и с государынями нашими сестрицами.
Прошу, свет мой тетушка, содержать меня в вашей высокой милости, в
которой мой живот, и всю мою надежду, и от всех противностей защищение имею.
Еще прошу вашей высокой милости к Бестужевой дочери, княгине Волконской,
которая ныне отселе поехала: не оставить ее в вашей высокой милости.
При сем, матушка моя дорогая, посылаю вашему величеству доскан
еньтарнои,[14] о котором, свет мой, прошу милостиво принять.
При сем племянница ваша Анна кланяюсь".
Пока бил челом Долгоруков, да писала свою иеремиаду герцогиня
Курляндская, нежный братец царицы Прасковьи не оставался в бездействии.
Встречая атаку обороной, Салтыков притворился, будто ничего не знает, куда и
от чего скрылась его жена, и в мнимом неведении 7 февраля 1720 года подал на
высочайшее имя объявление.
В нем Василий Федорович обстоятельно рассказывает о том, как послал его
государь в Митаву состоять при герцогине и как оставил он ее по указу царицы
Прасковьи. "При этом отъезде я приказал жене своей Александре, - так
объявлял супруг, - ехать за мной в Петербург как можно скорей. Для проводов
оставлены были дворовые люди - Третьяков, Гаврилов, Васильев, Веревкин,
жонка Яковлева да девица Аграфена Иевлева. Все названные служители, кроме
жены моей да служанки, явились ко мне в Петербург. Ни жены, ни девки, ни
животов моих, что при них осталось, не оказалось. А куда все они скрылись -
про то я не сведал; ведомо же только то, что жена приказу моего не
послушала, учинила противное и не хочет со мной в законе жить".
Салтыков просил в заключение о снятии допросов со своих людей: куда и
зачем скрылась жена его, куда дела его пожитки и проч. Достойно замечания,
что в числе представленных им служителей не было Васильева: он умер вскоре
по приезде. Зная тогдашние нравы и характер братца царицы Прасковьи,
невольно останавливаешься на мысли - не испустил ли дух безвестный челядинец
под барскими батогами? Не погневался ли на него боярин за недосмотр за
беглянкой-княгиней?
Но один не в счет - на смерть Васильева никто не обратил внимания; зато
княжеские жалобы не остались втуне. На одной из них царь Петр положил
резолюцию: "О сем розыскать и обиженной стороне полную сатисфакцию учинить в
Юстиц-коллегии. А буде за чем решать будет неможно - учинить нам доношение".
И вот дело потянулось обычным чередом. Одним из первенствующих членов
коллегии был Андрей Артамонович Матвеев, друг и свойственник царицы
Прасковьи, следовательно, на беспристрастие рассчитывать было трудно.
8 февраля 1720 года опросили людей; они рассказали известные нам