"Михаил Семеновский. Тайная канцелярия при Петре Великом " - читать интересную книгу автора

которым он был пожалован именным указом сенату 14 ноября 1711 года. И
действительно, старик после этого уже не поминал о возврате ему вотчины и
поместий.
Кроме Салтыкова и Юшкова мы встречаем в Измайловском при дворе вдовы
царицы многочисленный мужской чин, хотя, разумеется, далеко не такой, как
прежде, так как в год смерти царя Ивана одних стольников числилось у царицы
Прасковьи 263 чел. Теперь не позволяли этого и денежные средства. Тем не
менее царица, сообразно своему сану, все еще держала ключника, подключника,
подьячих, стряпчих, конюхов, сторожей, истопников и всяких служителей.
Женский царицын чин был, разумеется, еще многочисленнее.
Помимо всей этой нужной и ненужной челяди царица, удовлетворяя своему
личному вкусу, усвоенному с детства, окружала себя целой толпой дармоедов
другого рода: нищие богомольцы и богомолицы, ханжи, гадальщицы, всякие
калеки, уроды, до того скромно проживавшие в подклетях ее Кремлевских хором
и являвшиеся только по зову, теперь свободно разгуливали по Измайловскому
дворцу в своих грязных изодранных рубищах, выставляя напоказ свои увечья и
раны, гнусливо тянули свои песни, плясали, проделывали разные шутки. Только
при посещении Петра, не терпевшего этих остатков старины, они прятались в
дальние чуланы. Число их было так велико, что Татищев, не раз лично
посещавший Прасковью Федоровну, говорит, что двор царицы от набожности был
госпиталь для уродов, юродов, ханжей и шалунов. Из них наибольшим уважением
царицы пользовался полупомешанный подьячий Тимофей Архипович, выдававший
себя за святого и пророка. Некогда он занимался иконописанием, но потом
бросил, стал "юродствовать миру" - и прожил при дворе Прасковьи Федоровны 28
лет. Прасковья Федоровна вместе со своим другом, боярыней Настасьей
Александровной Нарышкиной, поручала ему раздачи милостыни и другие
благочестивые дела. "Меня, - рассказывает Татищев, - Тимофей Архипыч не
любил за то, что я не был суеверен и руки его не целовал. Однажды, перед
отъездом в Сибирь, я приехал проститься с царицей; она, жалуя меня, спросила
оного шалуна: скоро ли я возврачусь? Он ответил на это: "Руды много
накопаешь, да и самого закопают".
Пророчество это, однако, не исполнилось.
Рассказывали потом, будто Тимофей Архипович предрек царевне Анне
Ивановне ее дальнейшую судьбу.
Прасковья Федоровна верила каждому слову Тимофея Архипыча и считала
себя счастливою, что такой святой человек удостаивает жить в ее доме.
Благочестие и обычай побуждали ее также держать у себя вдов и сирот, давать
приют странникам; делать через стольника своего Юшкова подарки духовенству и
церковные вклады.
Такого рода расходы и содержание многочисленной челяди, разумеется, не
могли способствовать порядку в делах Прасковьи Федоровны. Вдобавок ее
обкрадывали самым бессовестным образом; крали у ней во дворце, благодаря
недосмотру ее любимца Юшкова; крали и доверенные лица, которым она поручала
сбор доходов со своих имений. Из них особенно выдаются Аргамаковы, отец и
сын, на которых лежала обязанность собирать доходы с нижегородских имений
царицы и вести приходно-расходные книги. После нескольких лет их управления
в книгах замечено было до 300 подчисток: убавлены в чистовых книгах приходы
денег и хлеба, также и в черновых книгах многие статьи вычернены, денег и
хлеба убавлено; в среднем числе, как каялись впоследствии сами Аргамаковы,
они клали в свой карман из сотни по рублю и более.