"Виталий Семин. Семеро в одном доме" - читать интересную книгу автора

Рядом пытался завести свой "ковровец" Валька Длинный. Мотор мотоцикла
не заводился, длинная Валькина нога неуверенно жала на рычаг. Наконец мотор
затарахтел, зажглась лампочка, освещающая спидометр, свет от большой
передней фары уперся в толстый ствол уродливо остриженной акации - недавно
электромонтеры срезали ветки, мешавшие проводам, - высветил кучу глины на
углу, угол хаты, в двух комнатах которой совсем недавно жили я с женой и
сыном, Женька с женой и дочкой, мать Женьки и моей жены и бабка Женьки и
моей жены. Валька Длинный перешагнул через мотоцикл и, как на детский
стульчик, уселся на сиденье. Он оглянулся на нас и усмехнулся. Он не считал,
что произошло что-то такое, из-за чего стоит так много разговаривать.

- До завтра, - кивнул он.

- А ты никого с собой не берешь? - спросил я.

Длинный оглянулся на Гудкова.

- Нет, - сказал Толька, - он пьян. Пусть сам разбивается на своем
драндулете.

Валька усмехнулся. Отталкиваясь длинными ногами, он двинулся мимо
акации, обогнул кучу глины и выехал на дорогу. Дорога была немощеной,
разбитой грузовиками, мотоцикл вилял, луч прожектора высвечивал проезжую
часть дороги от одного темного ряда акаций до другого, но нигде не было
видно сколько-нибудь гладкого места.

Валька свернул с дороги на узкий асфальтовый тротуар, газанул, задний
фонарик, наливаясь ярким светом, помчался мимо одноэтажных домов.

- Собьет же кого-нибудь, - сказал я.

- Да ничего, - равнодушно сказал Толька Гудков.

- Пусть не ходят, - сказал Женька.

Потом мы провожали Тольку и Валерку, возвращались с Женькой домой. Я
мирил Женьку с Дуськой, что-то говорил им, а сам все думал о том, что никто
из ребят не поднял руки, когда Толька спросил, у кого живы отцы.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В октябре сорок пятого года вернулся домой отец Женькиного приятеля -
Васи Томилина. Приехал он часов в десять утра, мать свою послал за женой на
работу, а сам, даже не побрившись, сбросив на кровать мешок и шинель, пошел
в школу за сыном. В школе было пусто и тихо, он шел по длинному коридору,
потрясенный этой тишиной, потрясенный своим счастьем. Он собирался лишь
приоткрыть классную дверь, а распахнул ее во всю ширь, щеки его дрожали,
когда он, отыскав среди тридцати ребят своего сына, позвал!