"Виталий Семин. Эй! (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Васильевичу. - Вино убивает греблю, гребля - вино.
Увидев, как Иван Васильевич обливается потом, я не то чтобы решился -
не выдержал. Пил один - отравил всех. Старательности его надолго не хватит.
Вино все равно возьмет верх. А главное, та самая житейская нагрузка, от
которой мы уходили в поход, настигнет нас, по его милости, здесь. Вот что я
собирался ему сказать, но не сказал.
Когда пришла очередь сменить его и Шорникова, мы с моим напарником
Володей навалились на весла. Через час усталые, мокрые сели отдыхать, а
Шорников опять с осторожностью взялся за весло. Так начался спор и не
замечал его, кажется, один Иван Васильевич. Лишь иногда, сидя на носу, он
дурашливо вскрикивал:
- Г'ебята! Паг'аход!
. . . . . . .
- Шорников, - сказал я, - садитесь-ка на руль. Ваша очередь искать
поселок.
В шлюпочной тесноте мы молча разминулись. Я взялся за весло и
почувствовал, как ночной страх и напряжение отходят от меня. Будто вместе с
рулем передал их Шорникову. Странное чувство. Оттого, что на руль сел
неопытный человек, опасность не уменьшилась, но мне до неё теперь не было
дела. Мы ещё менялись, и тот, кто брал руль - брал на себя всё напряжение.
Часа через два впереди замаячило зарево. У него была настораживающая
странность - зеркальное отражение. Когда приблизились, рассмотрели, в чем
дело: у каждого огня был подводный двойник. И от каждого - по черной воде
мерцала яркая дорожка. Длина дорожек показывала, что огни в воде, а не на
берегу.
- Рейд, - сказал Шорников.
Я подумал о том же. Но берега из-за темноты не видно, а рейду должны
соответствовать поселковые огни.
Фонари на воде казались неподвижными. Мерцало только отражение в море.
Однако один неподвижный огонь уже обманул нас. Теперь в каждом огне на воде
мы искали скрытое движение. Сигнал невелик, а движение может быть огромным,
тысячетонным.
Мы осторожно приближались, и постепенно фонари поднимались над водой -
становились видны сигнальные мачты. И все сильнее струилась или мерцала в
электрическом свете вода. То ли куда-то низвергалась, то ли обтекала
огромный караван. Сами корабли казались брошенными - ни в одном иллюминаторе
не горел свет.
Мы подгребали все осторожней, хотя давно уже поняли, что корабли на
якоре, но обманывало струение и мерцание воды.
Запахло лесом: сыростью, сосновой корой. Из темноты выступили черные
корпуса. Баржи были нагружены бревнами. Давно уже похолодало, а рядом с
железными корпусами стало еще холодней. И темнота сгустилась. Вернее,
перепады темноты. Сигнальные огни горели тускло - это издали они казались
яркими. Воздух в их свете серел, сгущался, сопротивлялся проникновению
света. И блики на воде усиливали, а не рассеивали тусклость.
Это был, конечно, рейд. Но надо было убедиться, что это Пятиизбянки и
что именно сюда придет, или уже приходил, "Волгоград" за приставкой.
- Эй! - крикнул я.
Никто не ответил. Покричали хором, подождали и поплыли к другой барже.
Плыли вдоль бортов, останавливались и кричали, но никто к нам не выходил,