"Виталий Семин. В гостях у теток (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

и вообще все в этой комнате напоминает племянникам о тех, кто часто здесь
бывал и кого они заменили или, по крайней мере, должны были заменить в
жизни.
Покурив, племянники возвращаются в комнату и слушают, как Антонина
Павловна хвастается перед ними, молодыми:
- Но вы не думайте! Умирать я не собираюсь. У меня большие успехи.
Вчера я уже выходила на балкон, а завтра собираюсь на могилу к Виктору.
Потихоньку выйду, сяду на троллейбус и доеду. Четыре месяца я на кладбище не
была, надо же посмотреть на могилку.
Племянники мрачнеют, разговоров о смерти они не любят. Достаточно того,
что все в этой комнате так или иначе напоминает о больнице или о смерти.
Даже праздничный стол, накрытый белой скатертью, на которой, однако, ни
одной винной или водочной бутылки, никаких острых закусок, лишь немного
сыра, колбасы, жидкий чай да сдобы, которые старухи все-таки напекли.
- А нашу Александру Павловну, - говорит Антонина Павловна, указывая на
среднюю сестру, - наградили. Дали ей ко Дню Победы грамоту и медаль. Она у
нас воевала.
Александра Павловна - единственная из сестер, которая еще работает.
Заметив, что речь идет о ней, она улыбается смущенно и вставляет в ухо
маленький слуховой аппарат. Она догадывалась, о чем говорит младшая сестра,
а теперь, поняв, что догадывалась правильно, быстро кивает:
- Да-да!
- Шура, - говорит ей Антонина Павловна, - зачем ты снимаешь свой
аппарат, люди же у нас.
Александра Павловна смущается еще больше и говорит торопливо, чтобы
побыстрей закончить неприятные объяснения на людях:
- Да ведь я же готовлю на стол.
И она уходит на кухню, благожелательно и смущенно улыбаясь племянникам.
- А правда ли, - спрашивает племянник, - что дяде Порфирию дали орден
Ленина?
- Не знаю, - говорит Антонина Павловна. - Он приходил сюда три месяца
назад. Ну, конечно, выпил все, что можно было выпить, занял у меня пять
рублей: "Ну, - говорит, - сестра, дали мне орден Ленина. Не забыли Порфирия.
А разве Порфирий мало сделал для победы?" Но с тех пор не приходил. И ордена
у него никто не видел. Но сам он про орден уже всем рассказывал. И Анне
Алексеевне тоже. Занял у нее пять рублей...
Племянники усмехаются. После войны дядя Порфирий был фигурой
легендарной. Был, да весь сошел на нет. Когда-то, сразу после войны, он
сидел за этим столом в расстегнутом кителе, на котором было столько орденов
и медалей, что, прибавь к ним еще орден или сними два, ничего и не заметишь,
и сдержанно рассказывал (сдержанно потому, что никогда хвастуном не был, и
потому, что всем мужчинам и женщинам, сидевшим за этим столом, было что
рассказать), почему целых два года о нем не было никаких вестей. Он перед
войной был профессиональным военным, жил с женой на границе и вместе с ней
попал в окружение. Он и остался в белорусских лесах партизаном, был
командиром небольшого партизанского отряда, потом начальником штаба
большого. Потом опять воевал в регулярных частях и дошел с армией до
Берлина, но что-то для него в партизанской войне навсегда осталось особенно
памятным и жутким. Там погибла его жена, там он после ее гибели никого не
брал в плен - ни немцев, ни полицаев.