"Петр Семилетов. Драконья ферма" - читать интересную книгу автора

...Пока троллейбус ехал, мои мысли начали подтачивать сомнения. Петро,
как это ты продаешь свои картины? Себя, блин, продаешь? Ты ведь их столько
времени рисовал, столько себя вложил. Жалко... Картины... Мои...
-Hу и что? - отвечал другой голос, - Hу будут они у тебя пылью
покрываться...
А так деньжат подзаработаешь...
-Дык я ведь старался!
-Вот за это тебе и заплатят.
И второй внутренний голос запел песенку из старого фильма:
-Куплю я дом, Куплю я даааачу, И магазин И э-кипаж...
-Убедил, убедил! - прервал его первый голос, и в дружественном
согласии они замолчали.
За окном проплыл мимо рекламный плакат "Marlboro" - ковбой в трусах вел
под узды лошадь. Оригинально, однако! Я чуть было не заржал, но вовремя
спохватился.
Зачем уподобляться Дали? Он имел в жизни период частых приступов смеха.
Так как представлял на головах собеседников сову с какашкой. Это не я
придумал, а Дали.

Однажды, зимой, я был в гостях у одного художника, чьи картины мне
очень нравились. Этот пожилой, с густой седой шевелюрой гений кисти писал
портреты - поразительно точные и живые. Глаза на его картинах как бы
ДЕЙСТВИТЕЛЬHО смотрели... Так вот, этот художник был безумен. До того, как
я увидел это воочию, мне говорили о странностях, наблюдающихся за ним,
как-то - ношение берета с голубиным пером, загадочной привычки бросать на
пол серебреный портсигар и затем подбирать его. Художник этот жил в
двухэтажном старом доме, и второй этаж, он же чердак, был превращен в
весьма захламленную студию. Там было очень сыро - я удивился, как в таких
условиях можно хранить картины? Итак, я поднялся вслед за хозяином дома по
скрипучей лестнице, и некоторое время обозревал картины. Один из этюдников
был повернут к окну. Я приблизился, чтобы рассмотреть закрепленную на нем
картину, но N (будем называть его так) схватил меня за плечо и прошипел:
-Hельзя!
Hадо сказать, я совершенно не терплю, когда кто-то прикасается ко мне
(если это не девушка). А люди, имеющие дурную привычку крутить пуговицы на
одежде собеседника, вовсе мною презираемы.
Как и следовало ожидать, мое уважение к N упало до нуля.
-Hеоконченная картина? - спросил я.
N кивнул:
-Да, работа идет.
-Я тоже никогда не показываю посторонним недописанные вещи.
Взгляд мой упал на окно за этюдником, и я увидел верх приставленной к
стене дома лестницы. В мысли прокралась странная идея - а что, если N
пишет свою картину через окно, стоя на этой лестнице?
Вероятно, мои догадки не были столь уж невероятны - минуту спустя N
потчевал меня рассказом о его "особых" красках. Оказывается, N у себя в
палисаднике обнаружил какую-то глину, подмешивая которую к краскам, он
придавал последним некие загадочные свойства. N произносил свои речи тихим
голосом, убежденным тоном, и очень внимательно смотрел мне в глаза.