"Ю.Семенов. Гибель Столыпина (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

казни есть в нашей скупой на зрелища жизни?!
Однако ничего этого не сказала, язык не повернулся, только совсем
по-детски произнесла:
- Папочка, пожалуйста, милый, убери от себя этого несносного Курлова!
Столыпин погладил дочь по лицу:
- Солнышко мое, ты понимаешь, что я живу со связанными за спиною
руками? Или не понимаешь? Неужели ты, мой маленький, не видишь: все, что
мне удалось сделать, я сделал не благодаря поддержке сверху, но вопреки?
- Но почему, папенька, почему же?!
- Потому что мы такая страна... Прекрасная, несчастная страна... Все,
что я смог для нее сделать, сделал. Пусть теперь сильные и трезвые придут
мне в помощь; коли нет - погибла держава... А судя по всему, их пускать не
хотят...
- Кто? Враги?
Столыпин вздохнул и ответил горько:
- Если бы, доченька, если бы...
- Ну так надо же действовать, папенька, надо что-то предпринять!
- Что? - тихо спросил Столыпин. - Подскажи, Машенька. Что? Я бы и рад
предпринять, но не знаю, что именно. А уж про то, к а к это сделать, и
говорить нечего... Мы живем в вате, и я страшусь ныне читать зарубежны
эмигрантские газеты...
Он снова вспомнил слова дочери, ее неожиданный визит, приехавши в Киев,
после торжественной встречи на перроне, когда укатила августейшая семья в
сопровождении генерал-губернатора Трепова, дворцового коменданта Дедюлина,
начальника личной охраны Спиридовича, а его, премьера, никто никуда не
пригласил, он остался один, с о в с е м о д и н на перроне и вышел на
привокзальную площадь, откуда народ валом валил следом за царским
эскортом, и обратился к извозчику:
- Милейший, вы меня в город отвезете?
Тот почесал кончик потного носа широкой ладонью и ответил вопросом:
- А сколь уплатишь?
Испытывая какое-то странное чувство освобождения от того, что душно
тяготило его все последнее время, - все ж таки определенность она и есть
определенность, - Столыпин улыбнулся:
- Сколь скажешь - столь и уплачу.
- Так я три рубли скажу, - тоже улыбнулся извозчик, - ноне торговля
должна быть поперед ума!
Столыпин легко согласился, но, только сев в мягкое, т о п я щ е е
сиденье, понял, что денег у него с собою нет, во время премьерства отвык
держать в кармане, вроде бы ни к чему, лишняя бумажка; подумал, что в
отеле уплатит его адъютант; наверняка ждет у парадного подъезда полагая,
что подвезет м о т о р, выделенный генерал-губернатором для лиц,
сопровождающих государя.
"Скажу - не поверят, думал он, - оглядывая праздничные улицы, - что
премьер, в нарушение всех циркуляров по безопасности, едет себе один на
извозчике, вполне надежная мишень, но что-то никто в него не швыряет бомбу
и не целит из браунинга; как все же хорошо быть просто подданным, а не
движущейся мишенью; надо уходить; я свое сделал; хотят не хотят, а
памятник еще поставят, не сейчас, так позже, не при этом..."
Он оборвал себя; приучился контролировать не только слова, но и мысли;