"Юлиан Семенов. "Научный комментарий"" - читать интересную книгу автора

выковал, в уши наймита и барина лезьте слова Бухарина - это мильон
партийцев слился чтоб вам противиться..."
Ян допил чай; чашка была маленькой, подарок Лили; поднялся, резко
закашлявшись, - весной и осенью страдал чахоточными кровотечениями, с
времен первой каторги.
- Одевайте тужурку, поэт, - сказал он. - Здесь невозможно говорить,
впору вешать топор.
- Метафора, - отрезал Маяковский. - Это метафора, Ян. А я перестал им
верить - истина конкретна. В коридоре есть топор, возьми его и попробуй
повесить... Он ударит тебя по ноге, будет больно...
На улице, зябко поежившись, Ян спросил:
- Выписываешь из газет всю ту пакость, что на тебя теперь стали лить?
- Заметил?
- Мудрено не заметить... Если не уберешь те строки, что просят в
Госиздате, удары станут еще более сильными.
- Что посоветуешь?
- Замолчать... На какое-то время - во всяком случае... Оглядеться.
Мужиковствующих свора не прощает самости... Сейчас они бьются за
расширение плацдарма... Ты - конкурент... Талант суверенен и сам назначает
себе цену, помнишь? Ты ее назначил двадцать лет назад. И читатель поныне
продолжает платить самой высокой ценой, какая только есть на земле, - он
знает тебя, Влодек.
- Я привык к укусам критики, черт с ней... Важно другое: отчего молчат
те, кто призван быть арбитром?
- Арбитров назначают, увольняют, корректируют... Читатель - главный
арбитр... А он уже давно сказал свое слово...
- Полагаешь, главного арбитра нельзя сбить с панталыку? Капля камень
точит.
Атака против меня еще только начинается.
- Испугался?
Глаза Маяковского сделались яростными:
- Ты плохо говоришь со мной.
- Надо утешать? Уволь. Для этих целей у тебя есть тысячи знакомцев...
- Уже не тысячи. Оказывается, люди удивительно чувствуют, когда дерево
начинает трещать под ударом топора... Отбегают загодя...
- Ты не имеешь права сдаваться.
- Поэту нельзя советовать замолчать, Ян. Это несопрягаемые понятия -
"молчание"
и "поэзия".
- Хочешь, сегодня я побуду с тобой?
- Да.
- Я свободен до трех, потом совещание, я обязан там быть... Но вечером
я приду к тебе и посидим вместе... А сейчас пообедаем у Шуры, ладно?
Маяковский недоуменно глянул на друга:
- Когда ты был у Шуры последний раз? Его закрыли. Нет больше Шуриной
блинной, заняла контора по утильсырью... Шура оказался буржуем... Из
Грузии приехал Бесо, рассказывал, что там теперь негде выпить вина и кофе,
и никто не продает лепешек, и на базаре шаром покати... Произошло что-то
горестно-непоправимое, Ян... Во имя чего? В Госиздате сказали: "Левый
фронт и государственное строительство взаимоисключающие понятия". Вот