"Юлиан Семенов. Дунечка и Никита (Повесть)" - читать интересную книгу автора

имеет значение, какая у мужчины фигура?
- Конечно.
- У меня ноги тонкие.
- Дурашка, - сказала Надя, - это красиво.
Она села на край ванны и заплакала. Плакала она по-детски: у нее
катилось по щекам много слез и сразу же краснел нос.
- Идиоты, - сказал Никита, - вы идиоты. Выйди, я буду вытираться.
Степанов сидел возле окна, а Дунечка танцевала посреди комнаты. Она
любила танцевать.
Степанов смотрел на дочь и вспоминал, как семь лет назад в такой же
летний день Дунечку привезли из родильного дома.
Есть разница в том, как относятся к новорожденному мать и отец. Надя
подолгу просиживала возле Дунечки - сморщенной, коричневолицей, пищащей
хриплым голосишком, - и смотрела на нее с умилением, и находила сходство:
<Уши у нее твои, и брови твои, и подбородок твой>. А Степанов смотрел на
этот пищащий комочек с осторожным любопытством, не видел никакого
сходства, но соглашался с Надей и недоуменно хмыкал: <Моя дочь...>
Люди - те же позвоночные, только высшая их форма. Волчица облизывает
детеныша, подолгу глядит на него, положив длинную морду на толстые лапы, а
волк гуляет себе по лесу, мимо слепых волчат проходит равнодушно - не
придавить бы, - и только. Волк начинает брать детеныша с собой, когда тот
делается постарше и когда мать уже не смотрит на него с такой нежностью, а
порой даже прикусит за загривок, если что не так. У зверей младенчество
принадлежит матери, зрелость - отцу. У людей - так же.
- Папочка, - спросила Дуня, - а у вас когда начнется баракоразводный?
- Что?
- Так Никита сказал.
- Не болтай, мать, ерунды...
- Ну какая ж я тебе мать, - рассудительно сказала Дунечка, - я твоя
дочка.
- Дуньк, скажи <рыба>, - попросил Степанов, закрыв глаза.
- Рыба.
- Раньше ты говорила - лыба. Ну-ка, иди, я тебя поцелую.
- Вы меня всегда целуете, когда ссоритесь.
- Смотри, какой пух тополиный летает.
- А зачем он летает?
- Весна...
- Пусть бы зимой летал, тогда падать не больно.
Вошел Никита:
- Она уже ушла.
- Пока, Дунечка, Никиту слушаться безо всяких.
- А со всякими?
Никита и Степанов посмотрели друг на друга. Степанов поднялся,
потянулся, захрустев пальцами, и пошел в суд - разводиться.


- Дунька, порубать хочешь?
- Знаешь, как папа говорит? Он говорит: <рубансон-гоглидзе> и
<кирневич-валуа>.
- А что такое <кирневич-валуа>?