"Юлиан Семенов. Горение (Фрагмент романа-хроники)" - читать интересную книгу автора

появляться, если от тебя пахнет...
- Да, да, это вы совершенно правы... Екатерина Николаевна, вы решили
работать с нами после того, как вас арестовали в Казани?
- Именно так.
- К какой партии тогда принадлежали?
Шорникова несколько раздраженно спросила:
- Разве вы не почитали мой формуляр, прежде чем назначить встречу?
Не иначе, как полковник Кулаков просвещал барышню подробностями
нашего ремесла, подумал Герасимов, откуда б иначе в ее лексиконе наше
словечко? Хотя ныне революционер Бурцев и похлестче печатает в <Былом>, а
дамочка, судя по всему, не чужда книге:
- Конечно, читал, Екатерина Николаевна, как же иначе... Позвольте
полюбопытствовать, откуда к вам пришло это типично жандармское словечко?
Шорникова как-то странно, словно марионетка, пожала острыми плечами,
отчего ее голова словно бы провалилась в туловище, и, задумчиво глядя в
переносье полковника недвижными глазами, заметила:
- Плохо, что вы, руководители имперской охраны, встречаете настоящих
революционеров только в тюрьме, во время допросов. Там вы кажетесь себе
победителями; послабее, вроде меня, ломаются в казематах; но ведь таких
меньшинство... Вам бы самим парик надеть, очки какие, тужурку поплоше да
походить бы на рефераты эсдеков или эсеров... Это ведь не сельские сходки,
куда урядники сгоняют послушных мужиков, это турниры интеллектов... Там не
то что <формуляр> услышишь, там такие ваши понятия, как <освещение>,
<филерское наблюдение>, <секретная агентура>, разбирают досконально не по
книгам, там собираются люди большого эксперимента... Вас как звать-то? -
неожиданно спросила Щорникова. - Или секрет? Тогда хоть назовитесь
псевдонимом, а то мне говорить трудно.
- Меня зовут Василием Александровичем. Я коллега по работе вашего
руководителя...
- Кулакова, что ль?
- Он вам представился такой фамилией?
Шорникова сухо усмехнулась:
- Нет. Он назвался Велембовским. Но в тех кругах, где я вращалась в
Казани до ареста, о полковнике Кулакове было известно все. Он соблюдал
инструкцию, не сердитесь на него, он себя не расшифровывал...
- Екатерина Николаевна, скажите откровенно, - начал Герасимов,
испытывая некоторое неудобство от моментальной реакции молодой барышни, -
он понудил вас к сотрудничеству или вы сами решили связать свою жизнь с
делом охраны спокойствия подданных империи?
- Не знаю, - ответила Шорникова. - Сейчас каждый мой ответ будет в
какой-то степени корыстным. Да, да, это так, я сама себя потеряла,
господин Герасимов... То есть, Василий Александрович, простите
пожалуйста...
- Изволили видеть мой фотографический портрет?
- Нет. Но словесный портрет знаю... Как-никак, я член военного
комитета социал-демократов... Охранников, особенно таких, как вы, наиболее
именитых, надобно знать в лицо...
- Не сочтите за труд рассказать, кто составил мой словесный портрет?
- Да разве мои коллеги по борьбе с самодержавием допустят такое,
чтобы остались следы? - Шорникова вдруг странно, словно вспомнив что-то