"Юлиан Семенович Семенов. Нежность. (Штирлиц, 1928)" - читать интересную книгу автора

- Сейчас начали пускать.
- Я изверился. Сначала <режьте буржуя>, потом <учитесь у буржуя>, то
продразверстка, то <обогащайтесь>... Я детей вообще-то боюсь, милостивый
мой государь, - шумливы, жестоки и себялюбивы, а коли дети правят
державой? Вот когда они законы в бронзе отольют, когда научатся гарантии
выполнять, когда европейцами сделаются... А возможно это лишь в третьем
колене: пока-то кухаркин сын университет кончит... Кухаркин внук править
станет державой - в это верю: эмоций поубавится, прогресс отдрессирует.
Мой тесть-покойник, знаете ли, британец по паспорту, хотя россиянин - нос
картошкой и блины на масленую руками трескал, - так ведь чуть не из пушек
палили, когда в Питер приезжал. Любим мы чужеземца, почтительны к
иностранцу... В Австралии паспорт, гляди, получу, фамилию Петров сменю на
Педерсон - тогда вернусь, на белом коне въеду. <Прими, подай, пшел вон> -
простят: иностранцу у нас все прощают...
На улице Исаев ощутил тошноту, и перед глазами встали два больших
зеленых круга: они были радужные, зыбкие, словно круги луны во время
рождественских морозов в безлесной России. <Такая была луна, когда мы
ехали с отцом из Орска в Оренбург, - вспомнил Исаев, - он держал меня на
коленях и думал, что я спал, но продолжал мурлыкать колыбельную: <Спи, моя
радость, усни, в доме погасли огни, птицы уснули в саду, рыбки уснули в
пруду, спи...> Потом он мурлыкал мелодию, потому что плохо запоминал
стихи, и снова начинал шептать про уснувших в саду птиц... Если бы он был
жив, я, наверное, смог бы сейчас уснуть. Я бы заставил себя услыхать его
голос, и я бы знал, что есть на свете человек, который меня ждет. Я бы так
не сходил с ума - от ожидания, веры, неверия, надежды и безысходности>.
Аптекарь, повертев рецепт доктора Петрова, вздохнул:
- Отдаю вам последнюю упаковку, сэр. - Старый китаец говорил на
оксфордском английском, и он показался Максиму Максимовичу каким-то
зыбким, словно бы радужным, вроде тех кругов, что стояли в глазах,
нереальным и смешным. - Восхитительный препарат, некий сплав тибетской
медицины, рожденной пониманием великой тайны трав, и современной
европейской фармакологии.
- Где вы так выучили английский?
- Я тридцать лет работал слугой в доме доктора Вудса.
- А сколько вам сейчас?
- Я еще сравнительно молод, - улыбнулся аптекарь, - мне всего
восемьдесят три, для китайца - это возраст <Начинающейся Мудрости>.
- А сколько бы вы дали мне? - спросил Исаев, бросив в рот пилюлю из
упаковки препарата сна.
- Мне это трудно сделать, - ответил аптекарь. - Все европейцы кажутся
мне удивительно похожими друг на друга... Просто-таки одно лицо... Лет
сорок пять?
- Спасибо, - ответил Исаев и проглотил еще одну пилюлю. - Вы ошиблись
на семнадцать лет.
- Неужели вам шестьдесят три?
- Мне двадцать восемь.


- Твое окно на пятом этаже, с синими занавесками?
- Ты как это определил, Максимушка?