"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

всевидящие буравчики - по-прежнему глядели на мир умно и весело.
- Чтобы все люди земли были счастливы, - говорил он единственному
гостю, приглашенному к завтраку, русскому генералу, сподвижнику барона
Врангеля, - каждый обязан быть хоть немножечко виноградарем. Землепашество
- это иное, это необходимость. Виноградарство - искусство. А?
Генерал слушал его молча, тяжело смотрел себе под ноги и ощущал
огромную, нечеловеческую усталость.
<Что он знает? - думал русский. - Что они все видели? Верден? Ах,
боже ты мой, Верден! Им один денек России показать. Виноградарь чертов!
Водки бы стакан. Ишь вина выставил. Водки бы с луком>.
- Понимаете, мой генерал? - продолжал говорить Пуанкаре. - Теперь они
задохнутся, потому что потеряли изящество, обязанное сопутствовать
культуре возделывания земли. Этим они убили себя. Ленин - сильный политик,
но он мыслит прямолинейными категориями, а изящество, составляющее
сердцевину прогресса, не терпит прямолинейности. Ленин на грани падения.
Надо только помочь.
Генерал посмотрел на Пуанкаре исподлобья и тяжело усмехнулся. Старик
резко отодвинулся.
- А? Что? - спросил он.
<На ежа б тебя голым задом, - подумал генерал, - сука старая>.
Вслух он сказал:
- Ваше превосходительство, меня изумляет ваше умение анализировать
самую сущность события... Только я не совсем ясно представляю себе
возможность <помощи> Ленину.
Пуанкаре достал из кармана старые часы-луковицу, постучал пальцем по
циферблату и, прищурившись, произнес:
- Сегодня утром во Владивостоке к власти пришло законное
правительство во главе с господином Меркуловым, истинным патриотом России.
Генерал мучительно напряг память, но фамилия Меркулова ни о чем ему
не говорила.
- Я счастлив, - сказал он. - Господин Меркулов действительно великий
гражданин нации.
Пуанкаре чуть улыбнулся:
- Теперь весь вопрос заключается в том, чтобы перебросить туда войска
барона Врангеля на наших кораблях.
Генерал сразу же представил себе пьяных офицеров в
константинопольских и афинских кабаках, солдат, которые до сих пор живут
на пароходах, угнанных из Крыма, и по ночам поют тоскливые мужицкие песни,
моряков, что матерят весь мир людской и рвутся обратно, на родину; он
представил все это разом - всех измученных, изверившихся людей, которые
перестали быть армией, - и сказал:
- Наши люди готовы к бою за Учредительное собрание. Для организации
нужно только одно...
- Я понимаю... Оружие?
- Нет. Деньги.
На какую-то долю секунды генерал испугался, что покраснеет, потому
что Пуанкаре впился в него своими пронзительными буравчиками, будто в душу
влезал. Потом Пуанкаре подвинул генералу блюдо и сказал:
- Вот сыры. Они прекрасны.