"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

- Вы сказали, что дворника зовут Васька...
- Я могла сказать что угодно! Я посвятила жизнь тому, чтобы писать
стихи, изучать древнюю философию и переводить греческих поэтов. А мне
плюют в лицо и говорят, что я недорезанная.
- Кто плюет в лицо?
- Ну, это метафора. Поймите, мир теряет разум, накопленный веками. Я
смотрю в людские глаза и вижу там отблески далеких пожарищ и сумасшедшую
радость затаенного призвания двуногих - разрушения! Что вы делаете с
планетой, комиссар?
- Мы проводим с ней эксперимент, - улыбнулся Постышев, - направленный
на то, чтобы каждый Васька стал Василием. Адъютант сказал мне, что вы
гадаете?
- Дальняя дорога, трефовая десятка и богатый червовый король в
казенном доме. Что делать? Когда приходит беда, люди ищут веры в чем
угодно, только не в правде. За ложь платят хлебом. Мне запретили лгать им,
и я голодаю, а лгала я добро, поддерживала в людях веру, как могла...
- Значит, сами вы не верите гаданьям?
- Карточным - с большой осторожностью. А кабалистике - великой магии
цифр - да. Вспомните иудейский <Зехер>. Там говорится: <Горе человеку,
который не видит в Торе ничего, кроме простых рассказов и обыкновенных
слов. Рассказы, записанные в Торе, лишь внешняя одежда закона. Горе тому,
кто одежду посчитает за закон>. Вспомните Апокалипсис! <Кто имеет ум -
сочти число зверя! Ибо это число человеческое. Число его шестьсот
шестьдесят шесть>. Но ведь это скрытое имя чудовища, имя которому Нерон!
Комиссар, я вижу в вас Нерона!
Постышев вызвал адъютанта.
- Пожалуйста, - сказал он, - поищите комиссара с <Жореса>. Пусть
зайдет.
- Вы хотите меня отдать ему? - ужаснулась Канкова.
- Хочу. У него морячки учиться жаждут. Комнату вам вернем и дадим
военный паек.
- Кому сейчас нужна учеба?
- Всем.
- В ваших глазах светится доброта - откуда она в вас? Ведь вы
поклоняетесь безверию. Вы пришли к единомыслию вместо анализа.
- Мы с вами сейчас не договоримся. Вы пока поработайте с нашими
людьми, а там побеседуем.
Шумный комиссар с <Жореса> ворвался в кабинет запыхавшись - видно,
бежал по коридору. Канкова отодвинулась к Постышеву.
- Эта гражданка, - пряча улыбку, сказал Постышев, - будет
учительствовать у тебя в бронепоезде. Поставь ее на довольствие и покорми
щами.
Комиссар бронепоезда разглядывал Канкову с изумленным недоумением.
- Павел Петрович, - жалостливо спросил он, - а дамочка хоть
нормальная? Дикость в ней какая-то.
- Вполне нормальная. Ты ей условия создай. Она будет народармейцам
книги читать и грамоте учить.
Капкова, осмелев, рассматривала комиссара <Жореса> в лорнет.
- Бинокль свой убрали б, а то я себя под прицельным огнем ощущаю, -
сказал комиссар.