"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

- И мы торжественно заявляем, - подняв руку над головой, зычно
выкрикивает Меркулов текст, написанный для него Ванюшиным, - что никакая
иная правда нас не тревожит, кроме правды народной. Мужику будет нарезана
земля, торговцу отдана лавка, а предприниматель позовет рабочего на завод,
уважительно обращаясь к нему по имени и отчеству, как к брату и другу. Для
того чтобы поскорей спасти страну от большевистских оборотней, нам
осталось не так уж много сделать! Я говорю вам - вперед, на Читу! Я говорю
вам - на Хабаровск! Я зову вас к победе! Я вижу вас победителями! Ура!
Победное <ура> несется над каре в сухом, морозном воздухе.
Ванюшин внимательно смотрит в лица солдат и замечает то, чего не
видит, а может быть, и не хочет видеть Меркулов, возвышающийся на трибуне
возле сухого, аскетичного Молчанова, одетого в солдатскую форму, сшитую из
английского тонкого сукна - по-наполеоновски.
Ванюшин видит, как солдаты посмеиваются, подмигивают, подталкивают
друг друга локтями. А глотку все равно дерут: черт его знает, а вдруг
возьмет министр да отвалит за бравый прием еще по стакашке водочки. Чего ж
не поорать-то?



ЦЕНЗУРНЫЙ КОМИТЕТ ВО ВЛАДИВОСТОКЕ
_____________________________________________________________________

Председатель комитета поздоровался с Исаевым весьма сухо, усадил его
в кресло и, сокрушенно покачав головой, сказал:
- Какая все-таки гнусность вышла. Вместо героической корреспонденции
Ванюшина с фронта - эта гадость о здешних проститутках. Кто вас подвел?
Давайте решать, что делать. По-моему, это граничит с злоумышлением.
- Господин цензор, тогда лучше заранее казните меня.
- О чем вы?
- Это я поставил материал в номер.
- Вы?!
Исаев молча кивнул и мило улыбнулся.
- Зачем?
- А тираж? Газету раскупили за двадцать минут, такой материал публика
читает взахлёб. Согласитесь: что может быть приятнее, чем прочесть о
бесчестье других?
- Вы с ума сошли! - тихо сказал цензор.
- Не надо таких трагичных интонаций. Когда я работал в пресс-группе
Колчака, мы не боялись печатать правду. И потом - почему красные говорят
беспощадную правду о своих трудностях и поражениях, а мы обязаны молчать?
- При чем здесь красные? Меня они меньше всего интересуют!
В кабинет без стука вошел Гиацинтов. Он дружески обнялся с Исаевым,
пожал руку цензору, упал в кресло, забросил ногу на ногу и спросил;
- Он вас давно пытает, наш доблестный страж государственной тайны? Не
обижайтесь, Макс. В общем, он прав. В эти дни можно было бы обойтись без
разоблачений. Меня интересует, кто это вставил в номер?
- Я.
- Ну, перестаньте, старина, это не так смешно, как вам кажется.
Красные наверняка сейчас передают содержание статьи в Москву.