"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

высокие шапки, точь-в-точь буденовки. Бойцы так сильно вколачивают шаги в
землю, что даже лица их трясутся и штыки при каждом новом шаге чертят
воздух - вниз-вверх, вниз-вверх!
- Отставить! - протяжно командует Блюхер. - Вторая шеренга, плохо
мысок тянем. Не годится. И равнение не так держите - плечами, как волнами,
ходите, граждане бойцы. Не годится. А ну еще раз! Шагом а-арш!
И снова гремит оркестр, и снова бойцы идут церемониальным маршем мимо
главкома, который сидит в седле как гранитный и честь отдает рукой без
перчатки, а мороз - тридцать три ниже нуля.
- Отставить! - яростно кричит Блюхер. - Последняя шеренга: не яйца
несете, а винтовки! Потуже их к боку прижимайте, не побьются. Шагом а-арш!
Грохочет оркестр, трубачи посинели с натуги, губы примерзают к
трубам, идет бригада церемониальным маршем мимо Блюхера, а он слышит, как
за его спиной командиры глухо ропщут:
- Наших под Хабаровском бьют, а он тут гусиному шагу учит.
- Балуется в войну. Проиграем то, что завоевали партизаны в двадцатом
году!
А Блюхер, не поворачивая головы, командует:
- Отставить! Граждане бойцы второго батальона, не бойтесь ногу повыше
поднимать, от этого, кроме пользы, ничего не будет! Ну-ка, ша-агом арш!



РАЗВЕДУПР ВОЕННОГО МИНИСТЕРСТВА
_____________________________________________________________________

Блюхеру сообщили, что пришла шифровка из Владивостока чрезвычайной
важности. Василий Константинович прервал совещание по снабжению армии
продовольствием - оно шло уже пятый час кряду, сразу же пошел к
шифровальщикам. Обхватив свою громадную, бритую голову сильными пальцами,
он начал читать сообщение Владимирова о готовящейся зимней кампании, он
читал сообщение о количестве бронепоездов, орудий и солдат, которые
подтягиваются к фронту, он узнавал все то, что составляло важнейшую
государственную тайну белого движения.
Он читал это сообщение и видел за колонкой цифр и строчками текста
лицо того разведчика, с которым Дзержинский познакомил его перед отъездом
из Москвы. Тогда лицо Владимирова показалось ему чересчур молодым, слишком
улыбчивым и холеным. И вот сейчас, читая его донесение, которое поможет
ему, Блюхеру, построить свою оборону так, чтобы она оказалась роковой для
белых, он видел совсем иное лицо Владимирова, он только сейчас угадывал в
нем и понимал те черты, которые тогда, в Москве, казались ему
неинтересными и ничего не значащими. И чем дальше читал Блюхер, тем острее
в нем рождалось чувство мужской, доброй любви к тому человеку, который
сейчас там, за кордоном, один, совсем один.
- Пожалуйста, - сказал Блюхер одному из своих помощников, -
заготовьте приказ о награждении орденом Красного Знамени и золотым
оружием.
- Кого?
- Товарища номер девятьсот семьдесят четыре, - ответил Василий
Константинович.