"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора Из погребов принесено
На стол услужливым Отоном; Часы летят, а грозный счет Меж тем невидимо растет. - Но ведь это же про нас! <Часы летят, а грозный счет меж тем невидимо растет>. Мы пьем, смеемся, а мужики вилы натачивают. Вот наша горничная на меня волком смотрит. Действительно, только в России могли так легко и бездумно отдать большевикам в октябре свободу, завоеванную в феврале. - Отдали такую же свободу, как у нас? Здесь? - Конечно. - Вы считаете, что наша здешняя ситуация может считаться эталоном свободы? - В некотором роде. - Да? - Да! Да! Да! - Только, пожалуйста, не начинайте еще интеллигенцию нашу бранить, обидно за интеллигенцию, когда ее топчут. Как с кем надо счеты свести или повод для ужина необходим - так айда бранить интеллигентов. Они прошли контрольный пункт. По журналистскому удостоверению охрана пропустила Исаева, подобострастно козырнув ему, - провинция испытывает благостный страх перед прессой. Вдали за третьим пакгаузом, построенным совсем недавно из американского ребристого металла, стояла цепь японских солдат с винтовками наперевес. Было слышно, как на причале протяжно потому что старший кричал басисто: - Майнай легко, то ж тебе не баба с цицками, а кабриолет с пушкой! Начальник последнего караула, маленький японский унтер-офицер в очках, быстро посмотрев удостоверение Исаева, улыбчиво ответил: - Нельзя идти. - Почему? - Нельзя идти, - повторил он, еще более обворожительно улыбаясь. - Там русские люди ругаются бранными словами, которые недопустимо слушать такой очаровательной барышне. Из-за пакгауза выскочил Чен - как обычно фронтоват, в руке тросточка с золотым набалдашником, пальто - короткое, как сейчас вошло в моду в Америке, островерхая японская шапка оторочена блестящим мехом нерпы, лицо лоснится: видно, с утра получил в парикмахерской массаж с кремом-вытяжкой из железы кабарги - кожа делается пахучей, эластичной, и морщины исчезают. А откуда у Чена морщинам взяться, когда ему двадцать четыре года. Хотя морщинки у него под глазами есть: как-никак четыре года он работает в белом тылу, когда ночью каждый шорох кажется грохотом, а днем в любом, идущем сзади, видишь филера. Чен подскочил к унтер-офицеру, что-то сказал ему по-японски, быстрым жестом сунул в руку зелененькую банкноту, унтер отвернулся, и Чен провел Исаева с Сашенькой сквозь строй японских солдат. Те смотрели мимо и вроде бы не видели троих людей, которые прошли, касаясь их плечами. - Что вы ему сказали? - спросила Сашенька. - О, я прочел ему строки из Бо Цзю-и, - ответил Чен. |
|
|