"Геннадий Семенихин. Над Москвою небо чистое " - читать интересную книгу автора

- А ваш товарищ почему не берет?
- Он у меня одними леденцами питается, - усмехнулся Воронов.
- Что ж, - одобрил комиссар, - леденцы тоже дело не зряшное. - Он
достал зажигалку, поднес ее к папиросе. Затяжку сделал глубокую, жадную.
Потом внимательно прочитал их командировочные предписания и на уголке
каждого сделал косую пометку: "Капитану Петельникову. Зачислить в штат". -
Формальности, как говорится, соблюдены, - улыбнулся он. - Вернется со старта
начальник штаба, вас разместит и поставит на довольствие, а теперь поговорим
по существу.
Однако вновь затрезвонил телефон, и комиссар снял трубку:
- Старший политрук Румянцев у аппарата. - Его полное лицо с глубокими
складками в углах рта сделалось напряженным. - Слушаю вас, товарищ Второй.
Майор Хатнянский уже более десяти минут в воздухе. Вероятно, подходит к
линии фронта. Что, что? Какие американцы? Да, понимаю. Нет, не приходилось.
Никогда еще не приходилось. Не беспокойтесь, товарищ Второй. Лицом в грязь
не ударим.
Румянцев отошел от телефона и растворил дверь во вторую половину
землянки, отделенную от первой перегородкой из неотесанных досок. Там были
устроены двухэтажные нары, и на них в полумраке дремало несколько человек.
Стояла невесть как попавшая сюда школьная парта, за ней четыре летчика в
легких темно-синих комбинезонах ожесточенно резались в домино. Неярко горела
"летучая мышь". Полосы бледно-желтого света вырывали из темноты кусок стены
с наклеенным на него плакатом: простоволосая женщина с сухими от горя
глазами прижимала к груди беззащитного ребенка и рукой указывала вперед.
"Воин, отомсти!" - требовала она.
- А ну-ка, гренадеры, - повелительно, хотя и с добродушным смешком,
произнес Румянцев, - всем до единого подъем. Срочно причесаться,
застегнуться на все пуговицы, заправиться.
- Что за парад предстоит, товарищ комиссар? - сонно спросил с верхних
нар большой, грузный летчик.
- Берите выше, капитан Боркун! Не парад, а целый дипломатический прием.
Только что звонили из штаба. К нам выехали американские журналисты.
- Забавно, - усмехнулся грузный летчик и стал медленно и неуклюже
сползать с нар. - А коктейль по этому поводу какой-нибудь выдадут?
Капитан встал на ноги и неожиданно оказался крепким мускулистым парнем.
Широченные плечи и тяжелые, непропорционально туловищу длинные руки делали
его огромным и нескладным. В полумраке казалось, что он едва-едва умещается
под низким сводом землянки. У него были крупные черты лица: мясистый нос,
большие уши, лохматые брови - и та неторопливость в движениях, какая
свойственна очень сильным людям.
- На капитана Боркуна можете рассчитывать, товарищ комиссар, - сказал
летчик, подтягивая к подбородку блестящую "молнию", - личный состав моей
эскадрильи любую дипломатическую миссию выполнит.
- Верю, Боркун, - дружелюбно откликнулся Румянцев, - на вас, как на
каменную гору, можно положиться.
Об одном прошу, покорректнее, пожалуйста, с американцами.
- Учту, товарищ комиссар, - улыбнулся Боркун.
Летчики собрали домино. Кто-то прибавил огонь в лампе, кто-то вынул
дешевое дорожное зеркальце, кто-то схватился за расческу. А у входа уже
гудела штабная "эмка", доставившая в полк неожиданных гостей. Румянцев