"Геннадий Семенихин. Космонавты живут на земле" - читать интересную книгу автора

кулаки сжал. "Ах ты, - говорю, - желторотый. Это о ком ты так говоришь? О
тех, кто тебе право носить красивую одежду и слушать транзисторы в войну
отстаивали? Причем же здесь культ? Ты подумал, на кого замахиваешься?"
Здорово вял в оборот. А потом стал ближе интересоваться, кто он, откуда. И
оказалось, хороший парень. Сын умершего после войны фронтовика. Засосала его
всякая плесень, вот и попал под влияние. Ну, мы его по комсомольской линии,
на суд офицерской чести. Кто-то внес предложение понизить в звании, так он
горючими слезами плакал. Сжалились. А сейчас в отличниках ходит. Уволить его
легче легкого было. Так я же не из тех, которые только и любят наказывать да
увольнять.
Генерал покачал головой и грустно сказал:
- Их тоже понимать надо, этих наших мальчиков. Не всегда они шумят по
злому умыслу. Годы культа ведь действительно по самому сердцу прошли. Мы
люди закаленные - видели и смерть и пожарища, и трудности первых пятилеток,
голод и холод. Нам было легче. А им труднее понять произошедшее и оценить. К
ним надо чутко подходить, Кузьма. Мы все же иногда любим покрикивать:
дескать, как вам не стыдно, боитесь трудностей, нытики, плаксы, нам в вашем
возрасте иногда белая булка за радость была, а вы ходите чистенькие, сытые,
да еще прошлое поругиваете! Но ведь для чего мы все это прошли? Неужели для
того, чтобы и наши сыновья шли по такой же дороге трудностей и лишений? Нет.
Люди лучше сейчас хотят жить. Кому охота переживать то, что мы в юности
пережили?.. Давай выпьем, друже, за племя младое, незнакомое. Пусть оно идет
дальше нас, в том числе и наши дети, конечно.
- Вот за это самое и давай. - Ефимков поднял рюмку.
- И за встречу, - прибавил генерал.
- И за то, что оба живы и песок из нас не сыплется, чтобы уходить в
отставку.
Чокнулись и выпили. Мочалов, повернувшись к окну, чуть приоткрыл штору
- мелькали сквозь сумрак далекие огоньки, летел в ночи скорый поезд.
Если бы наши отделы кадров умели поглубже заглядывать в судьбы
человеческие, они бы обязательно в личные дела Ефимкова и Мочалова вписали
историю их дружбы, прошедшей через многие испытания. И в самом кратком
изложении выглядела бы эта история так.
...Летом сорок третьего года за линией фронта был подбит штурмовик
Ил-2. Еле-еле перетянув лесок, летчик посадил его на жнивье. Низко над ним
пронеслись самолеты его группы. Он проводил их тоскливыми глазами и остался
один у разбитой машины, полный решимости принять свой первый и последний бой
с фашистами на земле. От ближнего хутора, взметая пыль, уже мчались к месту
вынужденной посадки вражеские мотоциклисты. Короткие автоматные очереди с
треском разрывали сухой полевой воздух. Но вдруг над головой летчика со
звоном пронеслось звено наших истребителей. Три из них ударили из пушек по
дороге, отсекая мотоциклистов, а четвертый смело пошел на посадку. Не
выключая мотора, пилот открыл над головой крышку фонаря, приподнялся в
кабине. Мочалов, подбегая, увидел тяжелый, резко очерченный подбородок, злые
глаза.
- Чего шляешься! - свирепо закричал незнакомый пилот. - Тут тебе не
парк культуры и отдыха. В машину!..
После войны судьба снова свела их на время: оба служили в одном
пограничном полку, овладевали первыми реактивными истребителями. Совместные
полеты на новых машинах, дружба семей и многое-многое другое их породнило.