"Александр Семенов. Неистовая ночь (повесть)" - читать интересную книгу автора

зеркало. На зеркале, на уровне груди, приклеен листок с графическим
стихотворением, подаренный Малине знакомым поэтом. Стихотворение такое:

слаб человек
слаб человек

Причем, левая половина обозначала тут голос внутренний, а правая -
внешний. Малина рассказывал, как сам поэт мимически изображал свое
произведение. Сперва весь поджимался: "Внутренний голос говорит: "Сла-а-аб
человек, сла-а-аб человек"..." (тихо так, со слезой). Затем: "А внешний
голос: "Ы-ы! (с надрывом) Слаб человек!"..." Машка усовершенствовал этот
шедевр, приклеив в правом нижнем углу этикетку "Жигулевского специального
пива".
Вообще, Малина - странный парень... Он еще относительно молод, а уже -
своя трехкомнатная хата на Калининском (кайф, правда?). Автомобиль - обычная
родная "Нива", но тем не менее. Деньги у него водились огромные... Никто не
знал, откуда у него все это, а все досужие догадки сводились, как правило, к
одной-единственной версии - чей-нибудь сын (Рокфеллера, микадо, Сергея
Каузова, лейтенанта Шмидта...), хотя вряд ли это соответствовало
действительности, потому что Таня, знавшая, естественно, его родителей,
обмолвилась как-то, что, наоборот, не они, а он их содержит, а Тане, вроде,
можно верить...
Что еще? Стены сплошь завешаны картинами - подарками знакомых,
плакатами и фотографиями (совершенно всевозможными - от Кэссиди до
Пономаревой, там даже Гребенщиков, кажется, есть), а также кусками ватманов,
на которых желающие пишут и рисуют фломастерами все, что душе угодно, -
всякие, там, стихи, фразы, пожелания, адреса, телефоны, признания в любви,
или же просто лепят пивные и винные этикетки... довольно интересные вещи
порой попадаются. Вот и Машка тоже раздухарился и тоже начертал там чего-то.
Все думали, какое-нибудь поздравление или что, а оказалось - стихи о любви,
посвященные Фанни: "Клоп пил полк. Хлоп! Клоп влип".
Сидели, пили. Неслабая, между нами говоря, произошла бражка. Уж и
половины от десяти литров не выпили еще, как Ибрагим впал в чувство и, путая
уже сеструх Добролюбовых, Надю и Веру (обе они были стройненькие,
ладненькие, в одинаковых прикидах: маечки, юбчонки, с хайратниками и с
глазами как фонари, а одна из них все время каламбурила, типа: "Капиллярное
- это от слова Каппель? - кажется, был у них знакомый по прозвищу Каппель,
ну, да не о них речь), то порывался читать им стихи, то каялся затем, что
забыл продолжение, пытался их куда-то подписать, порочил современное
искусство... словом, Ибрагим неотвратимо выходил в аут, рога в землю, мрачно
и тупо сражался с одолевшей его мухой, кричал: "Моя биоструктура просит
колбасы!", прикалывался, напялив на голову какую-то дурацкую грязную
панамку, хотя никого, кроме него, это не веселило, приставал ко всем с
вопросом: "Можно ли чистить зубы во время еды?", опять веселился, и принялся
затем еще и рассказывать свой сон - про то, как его убили на борцовском
ковре (а ведь он был когда-то борец, этот Ибрагим, - атас, правда?), так
вот, рассказывал он свой сон - про то, как его убили и как потом он оказался
в раю, только вот в раю почему-то были окна с кавказским профилем осколков,
а все искусство нынешнее, оно тово, такая гопотень, и знаете, зачем оно нам
нужно, оно нам заменяет жизнь, кино, книги, эрзац, захавал, приторчал, и