"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу авторазакончил: -...и Гитлер тоже.
- Так тебе и станет Гитлер баланду хлебать, - усомнился Григорий. - Сам Гитлер, сам Геринг ели за общим столом, клянусь богом! Ибо единство нации - превыше всего! Все уже знали, что, если немцы клянутся богом, будь уверен, что они говорят правду, и Юрка не стал спорить, пробормотал что-то невнятное и отвернулся от Ганса, будто потерял интерес к разговору. Зато Каргин немедленно воспользовался моментом, заговорил, как всегда, спокойно, словно думая вслух: - Вот так и оболванивали. Как же, сам Гитлер простой суп ест! Полное единение всех немцев!.. А еще немного погодя - и немецкие солдаты Ганс Штальберг и Пауль Лишке с радостью идут умирать. А за что умирать? Ради чего умирать?.. Григорий, на сколько килограммов прибавил в весе за войну Геринг? Еще осенью, когда зарядили проливные дожди, Василий Иванович, чтобы расшевелить товарищей, начал играть в суворовские вопросы. Игра прижилась, о ней не забыли, и Григорий бойко ответил: - Если взвешивать до обеда, на пятьдесят, после обеда - на все пятьдесят восемь. И вдруг у Пауля ярко сверкнула догадка, которая примерно неделю назад забрезжила неясно, туманно: в последние дни обед разливает только Каргин; а поровну ли разливает? Ведь показалось же ему, Паулю, показалось тогда, что у Каргина суп еле прикрывал дно миски. Тогда он заметил эту несправедливость, а до сознания не дошла, вот и не проверил. Значит, остается выжидать. И он промолчал, только особенно пристально посмотрел на Каргина. Кажется, осунулся не больше других... - Все грибы, грибы... Схожу, командир? - Один? - Как прикажешь. С ним ушли Григорий и Юрка. Вернулись утром с двумя солдатскими ранцами. В каждом - бутылка шнапса, пачка галет и банка мясных консервов. - Геринга бы на такой паек! - проворчал Каргин. Вскоре кончился и керосин. Теперь в землянке темень. Ее прорезают лишь красноватые отблески пламени, резвящегося в печурке. Когда они, эти отблески, падают на лицо человека, густые тени сразу скапливаются во впадинах его щек, углубляют их, и человек кажется изможденным и злым; в глазах у него чудятся недоверие, голодный блеск. Есть все время хочется; о чем бы ни старался думать, мысль сама обязательно вернется к еде... Каргин остатки супа из кастрюли выливает в свою миску. По заведенному порядку товарищи ждут его, чтобы обедать всем разом. Семь мисок на столе. В каждой похлебка из грибов. Она кажется черной в алюминиевых мисках. Семь мисок на столе, и во всех одна и та же грибная похлебка. Но в одной она лишь дно прикрыла. Самые полные миски стоят перед Петером, Гансом и Паулем. Пауль встает. Шесть человек поднимают на него глаза. Тогда он молча тычет пальцем поочередно во все миски. Взгляды шести человек прыгают за его пальцем. Пауль говорит: |
|
|