"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

- Само собой... Да и на другое нацелился: чтобы уберечься от расстрела,
местные, как он думает, сторониться пришлых будут. Вот и пойдет разлад.
- Ясно... Ты прямо домой?
- К деду Евдокиму... Как домой пойду, если меня оттуда выгнали?.. Да и
перед Клавой...
- А я бы пошел. И рассказал все. Поймет же, не деревянная.
- А я не пойду, - ответил Виктор и зашагал, ни разу не оглянувшись.
Дед Евдоким, казалось, ждал прихода Виктора; ни о чем не спрашивал,
ничего не рассказывал, а, шаркая валенками, ходил по своей избушке, собирал
на стол, что имел: картошку, лук и хлеб, Виктор был благодарен ему за
молчание, думал, что на сегодня мытарства кончились, и вдруг явилась Груня,
строгая, неулыбчивая.
- Витенька, выйди со мной на одно словечко, - сказала она ласково и
добавила, заметив, что он готов выскочить как есть: - Сбрую-то захвати.
Виктор гадал, что заставило Груню ночью разыскивать его и куда она
ведет. А когда понял, что идут они к знакомой околице, к домику Клавы, то
запротестовал:
- Не пойду я туда!
Тогда Груня надвинулась на него грудью, заставила отступить в снег и
зло прошипела:
- Измываешься над девкой?
- Стыдно же...
- Иди, дурной. - И со скрытой лаской рванула его за рукав. Войдя в дом,
первым делом покосился на лавку, где тогда умирала старушка. Лавка была
свободна. Он, украдкой вздохнув и пряча глаза от людей, поискал, куда можно
поставить винтовку, бросить одежду. Выручила Клава, она забрала и унесла все
к себе в горницу.
- Ужинать будешь или сразу спать? - спросила она так, словно не было за
ним никакой вины.
- Чего зря спрашиваешь? Мужик весь день на ногах, на морозе - ясно,
голоден, - повысила голос Груня.
Сегодня Виктора не обижало, не злило то, что Клава ухаживала за ним.


6

Больше недели куражились морозы, и почти все это время Пауль болел
тяжело, временами бредил. Все это время около него посменно дежурили Ганс и
Петро. Да и остальные были готовы в любую минуту прийти на помощь. Даже
курили только в печурку, даже разговаривали только шепотом.
Не заболей Пауль, не окажись Каргин с товарищами такими человечными,
отзывчивыми на чужую беду, возможно, еще долго таял бы лед отчужденности,
возможно, еще не один месяц прошел бы, прежде чем людей друг в друге
разглядели бы. А теперь, едва Пауль, очнувшись, попросил есть, как просит
каждый больной, решительно повернувший на поправку, Ганс встал, опустил руки
по швам и сказал, глядя на Каргина:
- Я думал о вас плохо...
- Что ж, бывает, - ответил тот и кивнул, давая понять, что считает
разговор оконченным.
Зато Григорий сразу же постарался вознаградить себя за долгие разговоры